Через несколько месяцев явился к нам казак и с ним надушенный,
рябой, лысый, в завитой белокурой накладке немец; он приехал благодарить за казака, — это был утопленник.
Как ни проста, кажется, была должность Карла Ивановича, но отец мой умел ей придать столько горечи, что мой бедный ревелец, привыкнувший ко всем бедствиям, которые могут обрушиться на голову человека без денег, без ума, маленького роста,
рябого и немца, не мог постоянно выносить ее.
Очень мало опытный в жизни и брошенный в мир, совершенно мне чуждый, после девятимесячной тюрьмы, я жил сначала рассеянно, без оглядки, новый край, новая обстановка
рябили перед глазами.