Неточные совпадения
Казалось, жена и малютка дочь были для
графа Владимира Петровича теми жизненными второстепенностями, занимать которыми даже своего друга, а не только посторонних
лиц, было просто неприлично.
— Что с тобой? — обратил наконец
граф внимание на выражение
лица своего приятеля. — У тебя такой вид, что я могу подумать, что ты мне завидуешь…
Если бы
граф не был увлечен слушанием самого себя и обратил внимание на своего слушателя, он испугался бы, увидя его
лицо.
Неожиданно там же появился нуждающийся в золочении графский герб, в
лице его носителя
графа Владимира Петровича Белавина.
Жених красавец-граф также, как и его будущая подруга жизни, с несколько взволнованным, побледневшим
лицом представлял достойную ей пару.
«Возможно ли, — уже воскликнул почти уверенно
граф, — правдоподобно ли, чтобы эта женщина, такая молодая, такая прекрасная была чудовищем лицемерия и вероломства… Могли он так ошибиться, он — такой знаток женщин, умевший с первого взгляда, по мимолетному выражению их
лиц определять их характер и темперамент».
Постоянно строго-озабоченное
лицо молодой женщины, одетой в темные цвета, с улыбкой, появлявшейся лишь у колыбели ее малютки, естественно, не представляло объекта игривых мыслей, распаляющих желания поживших людей, к числу которых принадлежал
граф Владимир Петрович.
Граф Владимир Петрович Белавин, наконец, кончил чуть ли не десятую пикантную историю из жизни светского и полусветского Петербурга и тут только заметил, что на
лице его друга далеко не выражается особого внимания и интереса ко всем его россказням.
А быть может,
граф Владимир Петрович помнил слова упрека, которые он, Караулов, бросил ему в
лицо в этом же самом доме несколько лет тому назад, за его слабость к жизненным искушениям, и хотел наглядно этой обстановкой показать ему, заставивши испытать их на себе, как трудно противостоять этим искушениям, которые сбивают человека с дороги совести и бросают в водовороте страстей.
Граф Белавин выронил из рук карту и с удивлением посмотрел на суровое
лицо своего друга.
Не обращая внимания на удивленные взгляды, бросаемые на него снующей по панели публикой и встречными,
граф, закрыв
лицо руками, неудержимо плакал.
Конечно, всех этих
лиц привело в церковь не желание отдать последний долг покойному
графу, а романтическая сторона как его жизни, так и смерти.
Беловзоров сидел угрюмо в углу, весь застегнутый и красный; на тонком
лице графа Малевского постоянно бродила какая-то недобрая улыбка; он действительно впал в немилость у Зинаиды и с особенным стараньем подслуживался старой княгине, ездил с ней в ямской карете к генерал-губернатору.
Анна Федоровна, напротив, торопливо вскочила, поклонилась и, не отрывая глаз от
лица графа, начала говорить ему, то находя необыкновенное сходство с отцом, то рекомендуя свою дочь, то предлагая чаю, варенья или пастилы деревенской.
Я поглядел на больное, истрепавшееся
лицо графа, на рюмку, на лакея в желтых башмаках, поглядел я на чернобрового поляка, который с первого же раза показался мне почему-то негодяем и мошенником, на одноглазого вытянувшегося мужика, — и мне стало жутко, душно… Мне вдруг захотелось оставить эту грязную атмосферу, предварительно открыв графу глаза на всю мою к нему безграничную антипатию… Был момент, когда я готов уже был подняться и уйти… Но я не ушел… Мне помешала (стыдно сознаться!) простая физическая лень…
Неточные совпадения
— Это не нам судить, — сказала госпожа Шталь, заметив оттенок выражения на
лице князя. — Так вы пришлете мне эту книгу, любезный
граф? Очень благодарю вас, — обратилась она к молодому Шведу.
Другую записку
граф Иван Михайлович дал к влиятельному
лицу в комиссии прошений.
(
Граф указывал пальцем на простреленную картину;
лицо его горело как огонь; графиня была бледнее своего платка: я не мог воздержаться от восклицания.)
Монгольская сторона московского периода, исказившая славянский характер русских, фухтельное бесчеловечье, исказившее петровский период, воплотилось во всей роскоши безобразия в
графе Аракчееве. Аракчеев, без сомнения, одно из самых гнусных
лиц, всплывших после Петра I на вершины русского правительства; этот
Постоянно бывали у нас на собраниях всегда печальный
граф де Панж, Фюмэ, Дерменгем, бывал Мунье, впоследствии редактор «Esprit», бывали и некоторые духовные
лица.