Неточные совпадения
Конкордия Васильевна была еще совершенным ребенком, страсть, этот стимул энергичных поступков
женщины, ведущий ее зачастую одинаково и к исторической славе, и на скамью подсудимых, а в обыденных рамках
жизни, заставляющий ее действовать наперекор всем и всему, очертя голову, еще не просыпались в ней.
Одной из главных составных частей того идеала была: «мужчина любящий» — эта-то часть теперь, увы, отпадала, отпадала также и вторая часть идеала — «мужчина уважаемый», и молодая
женщина с ужасом всматривалась в будущее, которое ей рисовало мрачную картину
жизни с человеком, который не любит ее и которого она не может уважать.
Таким образом, мраморная шея и грудь графини сохранили свою скульптурную гибкость, но вместе с этим молодая
женщина лишалась величайшего наслаждения, дав
жизнь своей дочери, питать ее своим молоком, частью самой себя.
Он провел бы около нее всю
жизнь, труд показался бы ему легким и приятным, так как он трудился бы для любимой
женщины, уважение и любовь которой были бы для него высшими наградами.
Все эти грязные мелочи
жизни, холодная комната, стонущая
женщина, кричащий ребенок привели его в мрачное отчаяние.
К этому состоянию примешивались ужасные мелочи
жизни, которые раздражают и не такие слабые натуры. Это безделицы: белье, которое некому починить, оборванная пуговица, обившиеся края платья, все пустяки, которые
женщина умеет уладить в два стежка, — все это утомляло и злило его булавочными уколами, и он еще сильнее тяготился своим одиночеством.
— Черт возьми, — не выдержал он, — я тобой восхищаюсь, ты красноречива. Я не знал за тобой этого таланта. Право, интересно и поучительно слышать
женщину, говорящую громко, что она всю
жизнь играла комедию.
Она была искренна, говоря, что ее сердце лепечет как малое дитя, поразительна была эта ее кротость ребенка, сохранившаяся в
женщине, так много вкусившей от
жизни.
Он обрек себя на новую жертву, вероятно, бессильной борьбы с болезнью существа, в котором заключается вся
жизнь любимой им
женщины, это будет с его стороны новым доказательством безграничного его чувства к ней, чувства, которого он не смел выразить перед нею даже вздохом.
По рассказам графа Владимира Петровича и по слухам из других источников, Фанни Викторовна хорошо знала графиню Белавину, знала, что при
жизни мужа, несмотря на разлуку с ним, как бы она ни была продолжительна, молодая
женщина не сделает шага, который мог бы ее компрометировать.
Она как-нибудь угадала или уследила перспективу впечатлений, борьбу чувств, и предузнает ход и, может быть, драму страсти, и понимает, как глубоко входит эта драма в
жизнь женщины.
— Василий Нилыч, я удивляюсь вам, — сказал он, взяв Назанского за обе руки и крепко сжимая их. — Вы — такой талантливый, чуткий, широкий человек, и вот… точно нарочно губите себя. О нет, нет, я не смею читать вам пошлой морали… Я сам… Но что, если бы вы встретили в своей
жизни женщину, которая сумела бы вас оценить и была бы вас достойна. Я часто об этом думаю!..
Неточные совпадения
Он не верит и в мою любовь к сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает, что я не брошу сына, не могу бросить сына, что без сына не может быть для меня
жизни даже с тем, кого я люблю, но что, бросив сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая
женщина, — это он знает и знает, что я не в силах буду сделать этого».
И старый князь, и Львов, так полюбившийся ему, и Сергей Иваныч, и все
женщины верили, и жена его верила так, как он верил в первом детстве, и девяносто девять сотых русского народа, весь тот народ,
жизнь которого внушала ему наибольшее уважение, верили.
Они не знают, как он восемь лет душил мою
жизнь, душил всё, что было во мне живого, что он ни разу и не подумал о том, что я живая
женщина, которой нужна любовь.
Они чувствуют, что это что-то другое, что это не игрушка, эта
женщина дороже для меня
жизни.
Он знал очень хорошо, что в глазах этих лиц роль несчастного любовника девушки и вообще свободной
женщины может быть смешна; но роль человека, приставшего к замужней
женщине и во что бы то ни стало положившего свою
жизнь на то, чтобы вовлечь ее в прелюбодеянье, что роль эта имеет что-то красивое, величественное и никогда не может быть смешна, и поэтому он с гордою и веселою, игравшею под его усами улыбкой, опустил бинокль и посмотрел на кузину.