— Егор, я — это было давно — поклялась никогда не возвращаться под кровлю дома моего отца,
убийцы отца моего ребенка, но несчастье сломило мою гордость, у меня теперь нет ни силы, ни воли…
Неточные совпадения
— Но разве вы забыли, что произошло пять лет тому назад — я не забыла этого! Я не могу забыть, что мой
отец — его
убийца, что он меня проклял, что он разбил мое счастье и обрек меня на нищету и позор… Я буду нести свой крест до конца… Если бы он даже простил меня, то я бы не приняла его прощения, я бы теперь сама отказалась от него…
— Таким образом я жила. Как часто вспоминала я о высоком доме, как часто я оплакивала
отца моего ребенка. Это знают моя грудь да подушка. Однажды от проезжих я случайно узнала, что по делу об убийстве на заимке Толстых арестован и пошел в тюрьму Егор Никифоров. Я поняла все. Чтобы не выдать настоящего
убийцу, Егор принял на себя вину, чтобы спасти моего
отца, его благодетеля, он обрекал себя на каторгу…
Это значило бы сказать ей: твой
отец Егор Никифоров —
убийца, каторжник, твой
отец — я.
— Моего
отца звали Егором Никифоровым… Более двадцати лет назад, он был осужден за убийство и сослан в каторгу… я дочь
убийцы, дочь каторжника.
Его тревожил вопрос, что найдет Сабиров в переданной ему шкатулке. Он был уверен, что он откроет в них всю тайну убийства его
отца и даже догадается, кто был
убийца. Хотя он сам не открывал настоящего виновника смерти
отца Бориса Ивановича, но он дал ему ключ к разгадке — так, по крайней мере, казалось ему, и это его мучило.
«Таня, его Таня… дочь Егора Никифорова, дочь
убийцы его несчастного
отца… Какое страшное совпадение! Она — эта девушка, которую он любит всеми силами своего сердца… потеряна для него… навсегда… навсегда…» — мелькали в его голове тяжелые мысли.
— Теперь я понимаю… — сказал Иннокентий Антипович. — Он считает его
убийцей своего
отца, значит, дочь этого
убийцы потеряна для него навсегда… Но успокойся, он выздоровеет, а после года траура мы вас повенчаем и вы заживете весело и счастливо…
— Потрясение этой ночи ускорило смерть моего
отца; повторяю вам: вы — вор и
убийца!
Перед отцом-убийцей лежал труп.
— Нет, — сказала твердым голосом Анастасья, — я не отрекусь от отца моего. Да, злодеи! я дочь боярина Шалонского, и если для вас мало, что вы, как разбойники, погубили моего родителя, то умертвите и меня!.. Что мне радости на белом свете, когда я вижу среди
убийц отца моего… Ах! умертвите меня!
Хор затянул плясовую; — Начинай же, Оленька! — закричал Палицын, — не стыдись!.. она вздрогнула; ей пришло на мысль, что она будет плясать перед
убийцею отца своего; — эта мысль как молния ворвалась в ее душу и озарила там следы минувшего; и все обиды, все несправедливости, унижения рабства, одним словом, жизнь ее встала перед ней, как остов из гроба своего; и она почувствовала его упрек…
Неточные совпадения
— Такого документа быть не может! — с жаром повторил Алеша. — Не может быть, потому что
убийца не он. Не он убил
отца, не он!
— Получил от Смердякова, от
убийцы, вчера. Был у него пред тем, как он повесился. Убил
отца он, а не брат. Он убил, а я его научил убить… Кто не желает смерти
отца?..
Р. S. Проклятие пишу, а тебя обожаю! Слышу в груди моей. Осталась струна и звенит. Лучше сердце пополам! Убью себя, а сначала все-таки пса. Вырву у него три и брошу тебе. Хоть подлец пред тобой, а не вор! Жди трех тысяч. У пса под тюфяком, розовая ленточка. Не я вор, а вора моего убью. Катя, не гляди презрительно: Димитрий не вор, а
убийца!
Отца убил и себя погубил, чтобы стоять и гордости твоей не выносить. И тебя не любить.
— Господа, как жаль! Я хотел к ней на одно лишь мгновение… хотел возвестить ей, что смыта, исчезла эта кровь, которая всю ночь сосала мне сердце, и что я уже не
убийца! Господа, ведь она невеста моя! — восторженно и благоговейно проговорил он вдруг, обводя всех глазами. — О, благодарю вас, господа! О, как вы возродили, как вы воскресили меня в одно мгновение!.. Этот старик — ведь он носил меня на руках, господа, мыл меня в корыте, когда меня трехлетнего ребенка все покинули, был
отцом родным!..
Убийца соскакивает вниз из предосторожности, чтоб убедиться, жив или нет свидетель, а между тем только что оставил в кабинете убитого им
отца своего, по свидетельству самого же обвинителя, колоссальную на себя улику в виде разорванного пакета, на котором было написано, что в нем лежали три тысячи.