Неточные совпадения
За
поселком находился заброшенный прииск, уже окончательно истощенный, но он
был все-таки куплен у бывшего золотопромышленника каким-то оборотистым к-ским мещанином Харитоном Безымянным, и
в нем для виду копалось несколько рабочих.
— Но,
быть может, она ходила навещать кого-нибудь из больных
в поселке?
Заполонила мне сердце черноглазая Арина, дочь бедной вдовы, жившей
в мазанке, на самом краю
поселка — этой мазанки теперь и следа не осталось — Арина-то
была чуть не беднее меня…
В селе, где жил заседатель,
было несколько времени тому назад тоже совершено убийство, и
в тот самый день, когда староста
поселка, лежавшего близ прииска Толстых, приехал дать знать о случившемся «барину», происходило вскрытие тела убитой женщины, и окружной врач находился
в селе.
Для заседателя
было ясно, что покойный
был убит из ружья, что убийца, шедший от
поселка, поджидал свою жертву на дороге, следовательно знал, что покойный должен идти по ней, и выстрелил, подбежав к нему спереди, почти
в упор, а затем оттащил труп от дороги к холму. Оставалось узнать, кто
был убийцей и кто убитый.
Староста, выйдя из «анатомии», захватил с собой сотского и двух понятых, и направился с ними на край
поселка, где стояла изба Егора Никифорова. Последнего он должен
был арестовать по приказанию земского заседателя и привести
в людскую высокого дома.
Павел Сергеевич, несмотря на то, что
был очень терпелив, вышел из себя, составил поставление об аресте и приказал старосте под строгим караулом отправить преступника
в село, где имел резиденцию, и посадить его
в каталажку [Место заключения — местное выражение.] при волостном правлении. Пока
в поселке снаряжали подводу под арестанта, он велел подать себе лошадей и уехал. Толстых беспокоить он не решился.
Время, когда Хмелевский
был, как мы уже сказали, почти убежден
в невинности арестованного им убийцы,
было особенно продолжительно после того, как Егор Никифоров
был, по приказанию заседателя, привезен на третий день обнаружения убийства
в поселок и приведен к трупу, все еще находившемуся
в «анатомии».
Было уже одиннадцать часов вечера, когда Гладких вернулся из
поселка, где стороной от старосты узнал почти все мельчайшие подробности следствия над Егором Никифоровым и вошел
в кабинет Толстых.
— Хорошо, — заметил Гладких, — жителям
поселка не надо
будет заботиться об этой сироте, ее берет себе
в качестве приемной дочери Петр Иннокентьевич.
Сколько верст я прошла — я не знала, не знала и
в какую сторону шла. Наконец, после нескольких дней пути я окончательно выбилась из сил, мои башмаки разорвались, ноги распухли и
были в крови, я вся
была как разбитая. По счастью, я пришла
в небольшой
поселок — он оказался, как я узнала потом, по иркутскому тракту. Меня приняли добрые люди и дали мне приют
в избе. За это я стала им работать.
В этом же
поселке жила одна поселянка Вера Андреевна Смельская — еще далеко не старая, но болезненная девушка, она
была сослана за убийство своего незаконного ребенка и всю свою жизнь мучилась страшным раскаянием.
В поселке говорили, что у ней
есть деньжонки, так как она будто бы дочь богатого петербургского чиновника.
— А вы разве не боитесь, что вас кто-нибудь узнает
в поселке и на заимке?.. Если же это случится, что
будут говорить…
Есть много злых людей, Марья Петровна!
Марья Петровна встала и пошла по дороге снова мимо
поселка. Маленького Борю она вела за руку, но он вскоре устал, и она принуждена
была снова взять его на руки, хотя ей
было очень тяжело нести его. У нее даже блеснула мысль вернуться
в поселок — она уже прошла его — и переночевать, но боязнь
быть узнанной остановила ее, и она пошла далее.
— На это я вам не отвечу сегодня… Приезжайте завтра к
поселку в трех верстах от заимки Толстых. Я
буду вас ждать там и расскажу то, что могу, и на что
в настоящее время имею право.
Они выбрали день и решили, что Иван встретит Бориса Ивановича вечером, на почтовом тракте, при повороте на проселочную дорогу, ведущую на заимку Толстых, и что оттуда, во избежание подозрений, они пройдут пешком, через тайгу
в поселок. Сабиров должен
был захватить с собой потайной фонарь, лопату и веревку с крючком, которым стаскиваются бревна.
— Нет,
в поселке… Я ходила на могилу моей матушки, снесла туда венок… И вообрази, кто-то другой, кроме меня, кладет на ее могилу свежие цветы… Кто бы это мог
быть? Не ты?
— Мы узнаем это
в поселке, дитя мое! Но вернемся к Ивану. Не говорил ли он тебе, почему он так долго не
был у нас?
— Ничего… Один случай… Я как-нибудь расскажу тебе… — нехотя отвечал Гладких. — И какой странный этот Иван, — продолжал он. — Он, наверное, не приходит, чтобы избегнуть моей благодарности… Но он ошибается, старый Гладких не так легко забывает сделанное ему добро… Я хочу его обеспечить и, кроме того, Таня, у меня
есть одна мысль. Скоро
будет готова твоя избушка
в поселке… и я подумал об Иване…
— Да! Я хотел бы, чтобы ты окончил свои дни
в покое и более удобном жилище, нежели эта землянка, а потому вот что придумал… Эта мысль понравилась и Тане. Я отстраиваю вновь одну развалившуюся избу
в поселке… Ты можешь поселиться
в ней, а обо всем прочем позоботимся я и Таня… Пока же переезжай
в высокий дом, около людской
есть свободная комната.
Наутро он поднялся наверх,
в комнату Татьяны Петровны. Ее
в ней не
было. Он бросился искать ее по всему дому,
в поселке, но безуспешно.
Неточные совпадения
Вьюга все еще бесилась, можно
было думать, что это она дергает и раскачивает вагон, пытается сорвать его с рельс. Локомотив, натужно посвистев, осторожно подтащил поезд к перрону дачного
поселка. Самгин вышел из вагона
в кипящую холодную пену, она тотчас залепила его очки, заставила снять их.
На усиленные просьбы Мити сводить его к Лягавому сейчас же и «тем, так сказать, спасти его» батюшка хоть и заколебался вначале, но согласился, однако, проводить его
в Сухой
Поселок, видимо почувствовав любопытство; но, на грех, посоветовал дойти «пешечком», так как тут всего какая-нибудь верста «с небольшим излишком»
будет.
Батюшка, робкий и ласковый на вид человечек, разъяснил ему немедленно, что этот Лягавый хоть и остановился
было у него спервоначалу, но теперь находится
в Сухом
Поселке, там у лесного сторожа
в избе сегодня ночует, потому что и там тоже лес торгует.
От гольдских фанз шли 2 пути. Один
был кружной, по левому берегу Улахе, и вел на Ното, другой шел
в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза и Игыдинза. Мы выбрали последний. Решено
было все грузы отправить на лодках с гольдами вверх по Улахе, а самим переправиться через реку и по долине Хуанихезы выйти к
поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками пройти напрямик
в деревню Кокшаровку.
Самым большим притоком Вай-Фудзина
будет река Арзамасовка. Она впадает
в него с левой стороны. Немного выше устья Арзамасовки, на возвышенном месте, расположился маленький русский
поселок Веткино.