— Опять, вероятно, объяснение, —
начал снова он думать вслух, — вечно чего-то ей недостает, а мне это скучно! Уф! Тяжело становится. И отчего во мне это? Разве не люблю? Нет, люблю и жаль мне ее, она мне дороже других, а чего-то нет во мне к ней!
Неточные совпадения
— И хоть бы узнать, —
начал он
снова после некоторого молчания, — где они лежат, взял-то бы уж с умом бы.
— Я очень к вам привыкла, только теперь поняла. Вас не вижу, точно чего-то недостает, —
снова начала она.
— Верно… —
начала было она
снова, но остановилась, — денежные затруднения, — чуть слышно окончила она свою мысль.
— Таперича тот ругать
начнет, —
начал он, уже обращаясь к самому себе, — зачем увидала. Ах, ты Господи! Что станешь тут делать? — Не сказывайте нашему-то, что видели, — обратился он
снова к ней, — а то задаст мне за вас… Экая оказия случилась!
— Я там встретилась с одним греком, —
начала она
снова, но медленней, — и… влюбилась.
— А что осмелюсь я вас, Надежда Александровна, спросить, — после некоторой паузы
снова начал он, — вы говорите подождать, нешто нас за правду порешили или поживем?
— Не могу я мириться ни с чем, —
снова, как бы говоря сама себе,
начала она, — я помню, как еще маленькая, живя в деревне у отца, раз убежала в лес и заблудилась на два дня.
— Что это, я вас спрошу, сударь, — помолчав,
начал снова Андрей, — вот только бы не осердить мне вас, боюсь, барин.
Наконец, любезный друг, я получил письма от Марьи Николаевны. Давно мне недоставало этого утешения. Она обещает писать часто. Ты, верно, с Трубецкими в переписке; следовательно, странно бы мне рассказывать отсюда, что делается в соседстве твоем. Меня порадовало известие, что Сутгова матушка к нему
начала снова писать попрежнему и обеспечила их будущность; это я узнал вчера из письма Марьи Казимировны — невольно тебе сообщаю старую весть, может быть, давно уже известную.
— Я не знаю. Если есть средства
начинать снова на иных, простых началах, так начинать. — Когда я говорил с вами больной, я именно это разумел.
Неточные совпадения
Когда фантастический провал поглощал достаточное количество фантастических теней, Угрюм-Бурчеев, если можно так выразиться, перевертывался на другой бок и
снова начинал другой такой же сон.
Перед утром стала она чувствовать тоску смерти,
начала метаться, сбила перевязку, и кровь потекла
снова.
Бабенка и маленькие Чичонки
начали ему
снова представляться.
— Раз нам не везет, надо искать. Я, может быть,
снова поступлю служить — на «Фицроя» или «Палермо». Конечно, они правы, — задумчиво продолжал он, думая об игрушках. — Теперь дети не играют, а учатся. Они все учатся, учатся и никогда не
начнут жить. Все это так, а жаль, право, жаль. Сумеешь ли ты прожить без меня время одного рейса? Немыслимо оставить тебя одну.
— Чем, чем я возблагодарю вас! —
начала было Пульхерия Александровна,
снова сжимая руки Разумихина, но Раскольников опять прервал ее.