Неточные совпадения
«И вы бы могли иметь все это, если бы захотели…» — звучали в
ушах молодой
девушки слова Матильды Францовны, слова искушения.
В
ушах, на груди и на руках Ольги Ивановны Хлебниковой тоже блестели драгоценные камни, хотя и не выдерживавшие сравнения с украшениями певицы, но и о них там, в Отрадном, молодая
девушка не смела и мечтать.
До чуткого
уха все еще бывшей настороже молодой
девушки донеслись звуки нескольких человеческих голосов со двора.
Последняя, как это всегда бывает с женщинами вообще, а с молоденькими
девушками в особенности, чем более слышала дурного от своей матери о «спасителе», тем в более ярких чертах создавала в себе его образ, и Капитолина Андреевна добилась совершенно противоположных результатов: симпатия, внушенная молодой
девушке «авантюристом Савиным» — как называла его Усова — день ото дня увеличивалась, и Вера Семеновна кончила тем, что влюбилась по
уши в героя стольких приключений.
Неточные совпадения
Да где же Маша?» — Тут вошла
девушка лет осьмнадцати, круглолицая, румяная, с светло-русыми волосами, гладко зачесанными за
уши, которые у нее так и горели.
Усталые глаза его видели во тьме комнаты толпу призрачных, серых теней и среди них маленькую
девушку с лицом птицы и гладко причесанной головой без
ушей, скрытых под волосами.
То, что произошло после этих слов, было легко, просто и заняло удивительно мало времени, как будто несколько секунд. Стоя у окна, Самгин с изумлением вспоминал, как он поднял
девушку на руки, а она, опрокидываясь спиной на постель, сжимала
уши и виски его ладонями, говорила что-то и смотрела в глаза его ослепляющим взглядом.
Нехаева была неприятна. Сидела она изломанно скорчившись, от нее исходил одуряющий запах крепких духов. Можно было подумать, что тени в глазницах ее искусственны, так же как румянец на щеках и чрезмерная яркость губ. Начесанные на
уши волосы делали ее лицо узким и острым, но Самгин уже не находил эту
девушку такой уродливой, какой она показалась с первого взгляда. Ее глаза смотрели на людей грустно, и она как будто чувствовала себя серьезнее всех в этой комнате.
Климу хотелось отстегнуть ремень и хлестнуть по лицу
девушки, все еще красному и потному. Но он чувствовал себя обессиленным этой глупой сценой и тоже покрасневшим от обиды, от стыда, с плеч до
ушей. Он ушел, не взглянув на Маргариту, не сказав ей ни слова, а она проводила его укоризненным восклицанием: