В уме Стамбулова возник план управления Болгариею за ширмой такого удобного и сговорчивого князя, каким был его
приятель граф де Тулуз Лотрек, имеющий вес и значение у парижских Ротшильдов.
Неточные совпадения
Это были
граф Петр Васильевич Вельский и его
приятель Владимир Игнатьевич Неелов.
— Разумеется. Ведь она защитит меня от неприятных столкновений с полицией. Ведь друга высокочтимого
графа Сигизмунда Владиславовича Стоцкого — и, как я надеюсь, впоследствии и
графа Вельского, и всех этих господчиков твоих
приятелей в высшем петербургском обществе — никто не осмелится даже заподозрить в чем бы то ни было.
Преданная своей барыне, любящая ее до обожания, молодая девушка, убедившись, что «черномазый», как она звала
графа Сигизмунда Владиславовича, интригует против Надежды Корнильевны и восстанавливает против нее
графа, не упускала случая, чтобы не подстеречь, когда
граф Петр Васильевич останется наедине со своим
приятелем, и не подслушать, не плетет ли что «черномазый» на графинюшку.
— Позволь,
граф, тебя познакомить, — прервал его размышления голос подошедшего Кирхофа, — мой давнишний
приятель Николай Герасимович Савин, много за свой крутой нрав претерпевший на своем веку…
— Позвольте, позвольте, я знал одного
графа Стоцкого в Варшаве, мы были с ним большими
приятелями… Как зовут его?
— Гм… Между старыми
приятелями… — повторил
граф Стоцкий. — Если так, то проси.
— Между старыми
приятелями, — заметил Николай Герасимович. — Действительно, я хочу, но никак не могу признать в вас друга моей юности,
графа Сигизмунда Владиславовича Стоцкого.
Неточные совпадения
— Есть из нас тоже, вот хоть бы наш
приятель Николай Иваныч или теперь
граф Вронский поселился, те хотят промышленность агрономическую вести; но это до сих пор, кроме как капитал убить, ни к чему не ведет.
— Да! — говорил Захар. — У меня-то, слава Богу! барин столбовой; приятели-то генералы,
графы да князья. Еще не всякого
графа посадит с собой: иной придет да и настоится в прихожей… Ходят всё сочинители…
Но после моего отъезда старейшины города Цюриха узнали, что я вовсе не русский
граф, а русский эмигрант и к тому же
приятель с радикальной партией, которую они терпеть не могли, да еще и с социалистами, которых они ненавидели, и, что хуже всего этого вместе, что я человек нерелигиозный и открыто признаюсь в этом.
И
граф Олсуфьев вовсе уже не был стар и хил. Бодрая героическая музыка выправила его спину и сделала гибкими и послушными его ноги. Да! теперь он был лихой гусар прежних золотых, легендарных времен, гусар-дуэлист и кутила, дважды разжалованный в солдаты за дела чести, коренной гусар,
приятель Бурцева или Дениса Давыдова.
Но
граф был знаком с «русским Вандиком» и в качестве светского
приятеля и дилетанта в искусстве мог проникать в мастерскую.