Неточные совпадения
Дорожка, ведущая к
дому, проходила возле беседки из акаций. Идя мимо нее,
отец Иосиф и Иван Александрович услыхали женские голоса.
— Мать моя часто плакала… Бывало, все улягутся в
доме, она я примется плакать… да так горько, навзрыд! А когда я стану спрашивать, о чем она горюет, она мне ничего не отвечает, а только обнимет меня крепче и рыдает еще горше. Один раз
отец вернулся из города и подал матери какую-то бумагу.
— Да, я узнала об этом гораздо позднее. Дело было в том, что мы должны были жить только на доходы с имения.
Отец стал бывать
дома еще реже, а когда приезжал, был мрачен и рассеян и скоро уезжал опять. Мать моя с каждым днем становилась бледнее и плоше. Она старалась скрыть от меня свое горе. Но наконец ей стало не под силу. Она делалась все слабее и слабее. У нее открылась чахотка, и когда мне исполнилось девятнадцать лет, она умерла, а, умирая, все звала меня, называя всевозможными ласковыми именами.
В год смерти матери Надежды Корнильевны, когда стало известно, что она с братом переезжает к
отцу в Петербург, Федор Осипович в одно из посещений
дома Алфимовых сказал, что он подал прошение о переводе в одну из петербургских больниц.
Дом имеет множество входов и выходов, и ревнивые мужья и жены, как и строгие
отцы и матери, и чересчур наблюдательные братцы положительно могут потеряться в этом лабиринте коридоров и переходов, среди этих безмолвных стен, за которыми происходят интересующие их романы.
Старушка Анна Александровна Сиротинина внимательно, изредка покачивая своей седой головой в черном чепце, слушала рассказ своей «любимицы», как она называла Дубянскую, о ее страшном двусмысленном положении в
доме Селезневых между
отцом и матерью, с одной стороны, и дочерью — с другой.
— И вы верите, при вашем знании жизни, в добродетель современных девушек и неподкупность нынешних
отцов? Хлебников, ваш управляющий, и должен молчать, если не захочет потерять место… Вы возьмите ее в
дом под видом присмотра за хозяйством. Вот и все.
«Ужели… в
доме ее
отца… с ее единственной подругой? Нет, не может быть!»
Из рассказов Мадлен де Межен он знал, что молодой адвокат близок с
домом Селезневых, — любил молодую девушку и даже желание ее
отца было, чтобы он сделался ее мужем.
Таскин был один из претендентов на руку дочери московского купца-толстосума, за которою ухаживал Неелов, и часто участвовал в карточной игре в
доме ее
отца, подозрительно поглядывая всегда на руки банкомета Неелова.
Припомнилось ему, как расцветала и расцвела Татьяна Анатольевна и вдруг исчезла из родительского
дома, захватив из шифоньерки
отца сто пятнадцать тысяч.
Выйдя из кабинета
отца, Иван Корнильевич прошел в свои комнаты, но ему, несмотря на некоторую усталость с дороги, не сиделось
дома.
—
Отец приказал сегодня же выехать из его
дома.
Глаза то и дело наполнялись слезами, когда он смотрел на за несколько лет привычную для него обстановку
дома человека, которого он, по завещанию матери, называл
отцом.
Он снова окунулся в водоворот веселой петербургской жизни, особенно после происшедшей с ним катастрофы, когда он принужден был признаться в произведенной им растрате и был изгнан
отцом из
дома с наследованным после матери капиталом.
— Я? Нет, сегодня ни капли… Я ведь теперь не пью… так разве, для храбрости, когда
отец дома, рюмки две-три хвачу! Боюсь отца… Пью только такое, которое не пахнет водкой… Ну, — слушай!
Вон, чтоб не далеко ходить, у моего соседа, у Марка Тихоновича, от деда и
отца дом был обмазан желтою глиною; ну, вот и был; вот мы все смотрели, видели и знали, что он желтый; как вдруг — поди! — он возьми его да и выбели!
Неточные совпадения
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить
отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой
дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Сам Левин не помнил своей матери, и единственная сестра его была старше его, так что в
доме Щербацких он в первый раз увидал ту самую среду старого дворянского, образованного и честного семейства, которой он был лишен смертью
отца и матери.
Дом был большой, старинный, и Левин, хотя жил один, но топил и занимал весь
дом. Он знал, что это было глупо, знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним новым планам, но
дом этот был целый мир для Левина. Это был мир, в котором жили и умерли его
отец и мать. Они жили тою жизнью, которая для Левина казалась идеалом всякого совершенства и которую он мечтал возобновить с своею женой, с своею семьей.
Не зная, когда ему можно будет выехать из Москвы. Сергей Иванович не телеграфировал брату, чтобы высылать за ним. Левина не было
дома, когда Катавасов и Сергей Иванович на тарантасике, взятом на станции, запыленные как арапы, в 12-м часу дня подъехали к крыльцу Покровского
дома. Кити, сидевшая на балконе с
отцом и сестрой, узнала деверя и сбежала вниз встретить его.
Большой
дом со старою семейною мебелью; не щеголеватые, грязноватые, но почтительные старые лакеи, очевидно, еще из прежних крепостных, не переменившие хозяина; толстая, добродушная жена в чепчике с кружевами и турецкой шали, ласкавшая хорошенькую внучку, дочь дочери; молодчик сын, гимназист шестого класса, приехавший из гимназии и, здороваясь с
отцом, поцеловавший его большую руку; внушительные ласковые речи и жесты хозяина — всё это вчера возбудило в Левине невольное уважение и сочувствие.