— Ваше превосходительство, — опять выступила и ему одному вслух заговорила Байцурова, у нас что с трубами свадьба, что и без труб свадьба: дело попом петое, и
жена мужу нерушимый кус. Не наша воля на то была, а ее да божья, что видим теперь ее здесь
властной госпожой, а не невольною бранкою. Здесь холопы не доказчики, а
жены нашего рода на мужей не пόслухи. Она все дело решила, и она, ваше превосходительство, ждет, что вы под руку ее к столу сведете.
Гуров, глядя на нее теперь, думал: «Каких только не бывает в жизни встреч!» От прошлого у него сохранилось воспоминание о беззаботных, добродушных женщинах, веселых от любви, благодарных ему за счастье, хотя бы очень короткое; и о таких, — как, например, его
жена, — которые любили без искренности, с излишними разговорами, манерно, с истерией, с таким выражением, как будто то была не любовь, не страсть, а что-то более значительное; и о таких двух-трех, очень красивых, холодных, у которых вдруг промелькало на лице хищное выражение, упрямое желание взять, выхватить у жизни больше, чем она может дать, и это были не первой молодости, капризные, не рассуждающие,
властные, не умные женщины, и когда Гуров охладевал к ним, то красота их возбуждала в нем ненависть и кружева на их белье казались ему тогда похожими на чешую.
Несмотря на то, что Баранщиков сделал гораздо бтльшую вину, чем принятие католического сакрамента, ибо он не только раз, но несколько раз принимал из-за выгод магометанскую веру, собирал себе за это по дворам «ризки» и потом женился на турчанке Ахмедуде и хотел взять еще другую
жену, но все это не помешало Баранщикову поставить себя во мнении
властных особ в Петербурге так, что «нижегородские попы и граждане ничего ему не смели сделать».