Неточные совпадения
— Любовь же к этой женщине — яд, и яд самый смертельный. Любить эту женщину и быть ею любимым — это отрава, принимаемая в малой дозе. В этом случае можно отделаться
легким одурением, несколькими непродолжительными припадками сумасшествия, но зато сколько разочарования в себе и в других! Любить же ее без взаимности — это разорение, позор и…
смерть!
— Не спрашивай меня, как он умер, — прибавила Анжель. — Тебе не нужно знать этого. Ты его никогда не знала, так же как и он тебя никогда не видел. Он умер еще до твоего рождения. Он искупил свою вину
легче, чем я! — заключила она со злобным смехом, в приливе жажды мести, которую сама
смерть не могла утолить.
— Ванька-Встанька у нас вчера подох в зале. Прыгал-прыгал, а потом вдруг и окочурился… Что ж, по крайней мере
легкая смерть! И еще я забыла вас спросить, Сергей Иванович… Это уж последнее… Есть бог или нет?
Ничего нет вернее смерти, того, что она придет для всех нас. Смерть вернее, чем завтрашний день, чем наступление ночи после дня, чем зима после лета. Отчего же мы готовимся к завтрашнему дню, к ночи, к зиме, а не готовимся к смерти? Надо готовиться и к ней. А приготовление к смерти одно — добрая жизнь. Чем лучше жизнь, тем меньше страх смерти, и тем
легче смерть. Для святого нет смерти.
Неточные совпадения
Говорила она то же, что и вчера, — о тайне жизни и
смерти, только другими словами, более спокойно, прислушиваясь к чему-то и как бы ожидая возражений. Тихие слова ее укладывались в память Клима
легким слоем, как пылинки на лакированную плоскость.
Это было бы очень важно, если бы явились, наконец, женщины — медики. Они были бы очень полезны для всех женщин. Женщине гораздо
легче говорить с женщиною, чем с мужчиною. Сколько предотвращалось бы тогда страданий,
смертей, сколько несчастий! Надобно попытаться».
Утром, в день
смерти, она сказала мне тихо, но более ясным и
легким голосом, чем всегда:
Господа стихотворцы и прозаики, одним словом поэты, в конце прошедшего столетия и даже в начале нынешнего много выезжали на страстной и верной супружеской любви горлиц, которые будто бы не могут пережить друг друга, так что в случае
смерти одного из супругов другой лишает себя жизни насильственно следующим образом: овдовевший горлик или горлица, отдав покойнику последний Долг жалобным воркованьем, взвивается как выше над кремнистой скалой или упругой поверхностыо воды, сжимает свои
легкие крылья, падает камнем вниз и убивается.
Иногда он сам себе становился гадок: «Что это я, — думал он, — жду, как ворон крови, верной вести о
смерти жены!» К Калитиным он ходил каждый день; но и там ему не становилось
легче: хозяйка явно дулась на него, принимала его из снисхождения;