Она проворно оделась, связала свои роскошные волосы в большой узел, проткнув его
золотой стрелой. Надев бронзовые туфли на свои крошечные ножки в ажурных чулках и застегнув пуговки платья, она подошла к зеркалу и, взглянув на себя, улыбнулась.
Рассвет быстро яснел, и пока солнце умывалось в тумане за дымящимся бором,
золотые стрелы его лучей уже остро вытягивались на горизонте. Легкий туман всполохнулся над рекой и пополз вверх по скалистому берегу; под мостом он клубится и липнет около черных и мокрых свай. Из-под этого тумана синеет бакша и виднеется белая полоса шоссе. На всем еще лежат тени полусвета, и нигде, ни внутри домов, ни на площадях и улицах, не заметно никаких признаков пробуждения.
Чуть только стали у боярского крыльца дрожащие с устали ноги принесших ее коней, сквозь грязно-серые облака
золотыми стрелами упал пук вечернего солнца и, как бы благословив прибытие боярышни, снова закрылся.
И вдруг я увидела то, чего никогда не забуду. Извилистая
золотая стрела молнии, сорвавшись с неба, ударила в соседний утес, и громадный кусок глыбы оторвался от скалы и полетел в бездну, прямо в объятия ревущего горного потока. В ту же минуту отчаянный крик раздался по ту сторону утеса… Ответный крик вырвался из моей груди, и я потеряла сознание.
Неточные совпадения
«Ваше высокоблагородие! — прервал голос мое раздумье: передо мной матрос. — Катер отваливает сейчас; меня послали за вами». На рейде было совсем не так тихо и спокойно, как в городе. Катер мчался
стрелой под парусами. Из-под него фонтанами вырывалась
золотая пена и далеко озаряла воду. Через полчаса мы были дома.
Вот один раз Пидорка схватила, заливаясь слезами, на руки Ивася своего: «Ивасю мой милый, Ивасю мой любый! беги к Петрусю, мое
золотое дитя, как
стрела из лука; расскажи ему все: любила б его карие очи, целовала бы его белое личико, да не велит судьба моя.
Да помилуйте, князь: то уж такое простодушие, такая невинность, каких и в
золотом веке не слыхано, и вдруг в то же время насквозь человека пронзаете, как
стрела, такою глубочайшею психологией наблюдения.
Я сидел в третьем ряду кресел. Что-то незнакомое и вместе с тем знакомое было в ней. Она подняла руку, чтобы взять у соседа афишу. А на ней мой кошелек — перламутровый, на
золотой цепочке! А на груди переливает красным блеском рубиновая брошка — сердце, пронзенное бриллиантовой
стрелой…
Она положила на его правое плечо руку — а в свесившейся кисти ее, на
золотой цепочке, надетой на большой палец, маленький перламутровый портмоне, который я ей подарил тогда. На крышке портмоне накладка, рисунок которой слишком мелок, сразу я не рассмотрел, зато обратила мое внимание брошка — сердце, пронзенное
стрелой. То же самое было на портмоне.