Глашатаи, по вышкам // Скликать народ с базаров и торгов // На
царский двор, на царский грозный суд, // А кликать клич учтиво, честно, складно, // Чтоб каждому по чину величанье, // По званию и летам был почет, // Да кланяйтесь почаще да пониже!
Черный хлеб, калачи и сайки ежедневно отправляли в Петербург к
царскому двору. Пробовали печь на месте, да не выходило, и старик Филиппов доказывал, что в Петербурге такие калачи и сайки не выйдут.
— Ну, батюшка, Никита Романыч, — сказал Михеич, обтирая полою кафтана медвежью кровь с князя, — набрался ж я страху! Уж я, батюшка, кричал медведю: гу! гу! чтобы бросил он тебя да на меня бы навалился, как этот молодец, дай бог ему здоровья, череп ему раскроил. А ведь все это затеял вон тот голобородый с маслеными глазами, что с крыльца смотрит, тетка его подкурятина! Да куда мы заехали, — прибавил Михеич шепотом, — виданное ли это дело, чтобы среди
царского двора медведей с цепей спускали?
Неточные совпадения
Марья Ивановна благополучно прибыла в Софию и, узнав на почтовом
дворе, что
Двор находился в то время в
Царском Селе, решилась тут остановиться.
У Григорьева была большая прекрасная библиотека, составленная им исключительно на Сухаревке. Сын его, будучи студентом, участвовал в революции. В 1905 году он был расстрелян
царскими войсками. Тело его нашли на
дворе Пресненской части, в груде трупов. Отец не пережил этого и умер. Надо сказать, что и ранее Григорьев считался неблагонадежным и иногда открыто воевал с полицией и ненавидел сыщиков…
— Ты видел его, князь, пять лет тому, рындою при
дворе государя; только далеко ушел он с тех пор и далеко уйдет еще; это Борис Федорович Годунов, любимый советник
царский.
— Жаль, хозяин, — продолжал земский, — что у тебя в повозках, хоть, кажется, в них и много клади, — прибавил он, взглянув в окно, — не осталось никаких товаров: ты мог бы их все сбыть. Боярин Шалонский и богат и тороват. Уж подлинно живет по-барски: хоромы — как
царские палаты, холопей полон
двор, мяса хоть не ешь, меду хоть не пей; нечего сказать — разливанное море! Чай, и вы о нем слыхали? — прибавил он, оборотясь к хозяину постоялого
двора.
Замятня-Опалев и Лесута-Храпунов явились также ко
двору; первый хотел было объявить свои права на заседание в
царской думе; но, узнав, что простой мясник Козьма Сухорукий наименован таким же, как он, думным дворянином, ускакал назад в свои отчины, повторяя с важностию любимое свое изречение: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых».