Ведомо мне доподлинно, что ты не
простого роду, а боярский или княжеский сын, но чей — мне неведомо, и нет у тебя ни отчества, ни родового прозвища.
Для него, как и для другого царского любимца, ничего не стоило завладеть любой красавицей из
простого рода и звания, но дело осложнялось, когда приходилось тягаться с знатным боярином, да еще таким любимым народом, каков был князь Василий Прозоровский.
— И что ты, батюшка-князь, я и без всякой корысти рада стараться для твоей милости; все, что смогу, сделаю, авось Господь милосердный на ноги поставит нашего молодчика. Уже и молодчина же он из себя: лицом красавец писаный, тело белое, как кипень, сложенье, что твой богатырь… Видно сейчас, что не
простого рода…
— Вот и неправда, княжна-голубушка; таких парней не много увидишь: рост, что у твоего батюшки, чуть не сажень, глаза голубые, волосы кольцом вьются, походочка с развальцем, голос тихий, да приятный, так за сердце и хватает… Я так смекаю, что он не
простого рода, а боярского, да и на дворе почти все то же гуторят…
Купцы эти были не
простого рода. Они происходили от знатного мурзы Золотой Орды, принявшего святое крещение и названного Спиридоном, по преданию научившего русских людей употреблению счетов. Попавши в одной из битв с татарами в плен, он был измучен своими озлобленными единоверцами — они его «застрогали» до смерти. Поэтому его сын назван «Строгановым», внук же способствовал освобождению великого князя Василия Темного, бывшего в плену в казанских улусах.
Свои, голубчик, // Свои, мой сокол. // Люди не
простого рода, // Знатные-с, сударь, // Я знаю их 2 года. // Посетители — первый класс, // Каких нынче мало. // У меня уж набит глаз // В оценке материала. // Люди ловкой игры. // Оба — спецы по винам. // Торгуют из-под полы // И спиртом и кокаином. // Не беспокойтесь! У них // Язык на полке. // Их ищут самих // Красные волки. // Это дворяне, // Щербатов и Платов.
Неточные совпадения
Это был, по-видимому, из самых
простых монахов, то есть из
простого звания, с коротеньким, нерушимым мировоззрением, но верующий и в своем
роде упорный.
На ярмарочной площади бесконечными рядами тянулись телеги, а за телегами лошади всех возможных
родов: рысистые, заводские, битюки, возовые, ямские и
простые крестьянские.
— Знаете ли что, — сказал он вдруг, как бы удивляясь сам новой мысли, — не только одним разумом нельзя дойти до разумного духа, развивающегося в природе, но не дойдешь до того, чтобы понять природу иначе, как
простое, беспрерывное брожение, не имеющее цели, и которое может и продолжаться, и остановиться. А если это так, то вы не докажете и того, что история не оборвется завтра, не погибнет с
родом человеческим, с планетой.
Сатир высказывал эти слова с волнением, спеша, точно не доверял самому себе. Очевидно, в этих словах заключалось своего
рода миросозерцание, но настолько не установившееся, беспорядочное, что он и сам не был в состоянии свести концы с концами. Едва ли он мог бы даже сказать, что именно оно, а не другой, более
простой мотив, вроде, например, укоренившейся в русской жизни страсти к скитальчеству, руководил его действиями.
Наместником в то время был молодой, красивый и щеголеватый архимандрит. Говорили о нем, что он из древнего княжеского
рода, но правда ли это — не знаю. Но что был он великий щеголь — вот это правда, и от него печать щегольства и даже светскости перешла и на
простых монахов.