Но следующие две, три минуты вдруг привели его в память — о вчерашнем. Он сел на постели, как будто не сам, а подняла его
посторонняя сила; посидел минуты две неподвижно, открыл широко глаза, будто не веря чему-то, но когда уверился, то всплеснул руками над головой, упал опять на подушку и вдруг вскочил на ноги, уже с другим лицом, какого не было у него даже вчера, в самую страшную минуту.
Запоздалый грузовик прошел по улице Герцена, колыхнув старые стены института. Плоская стеклянная чашечка с пинцетами звякнула на столе. Профессор побледнел и занес руки над микроскопом так, словно мать над дитятей, которому угрожает опасность. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы Персиков двинул винт, о нет, он боялся уже, чтобы какая-нибудь
посторонняя сила не вытолкнула из поля зрения того, что он увидал.
Чувствовал он еще, что опал и ослаб совершенно, что несет его какою-то совершенно особенною и
постороннею силою, что он вовсе не сам идет, что, напротив, его ноги подкашиваются и служить отказываются.
И чего бы стоило, вместо всяких воззваний к
посторонним силам о поправке дела, сказать: «народу нужно отказаться от хлебного вина, чтобы принудить откупщиков к уступке…» Да вот никто не сказал же!
Неточные совпадения
Раскольников молчал и не сопротивлялся, несмотря на то, что чувствовал в себе весьма достаточно
сил приподняться и усидеть на диване безо всякой
посторонней помощи, и не только владеть руками настолько, чтобы удержать ложку или чашку, но даже, может быть, и ходить.
— Видя таковое ее положение, с несчастными малолетными, желал бы, — как я и сказал уже, — чем-нибудь, по мере
сил, быть полезным, то есть, что называется, по мере сил-с, не более. Можно бы, например, устроить в ее пользу подписку или, так сказать, лотерею… или что-нибудь в этом роде, — как это и всегда в подобных случаях устраивается близкими или хотя бы и
посторонними, но вообще желающими помочь людьми. Вот об этом-то я имел намерение вам сообщить. Оно бы можно-с.
Даже красота ее, кажется, потеряла свою
силу над ним: его влекла к ней какая-то другая
сила. Он чувствовал, что связан с ней не теплыми и многообещающими надеждами, не трепетом нерв, а какою-то враждебною, разжигающею мозг болью, какими-то
посторонними, даже противоречащими любви связями.
Симпатия эта устояла даже в разгаре
посторонней страсти, болезни-страсти, которая обыкновенно самовластно поглощает все другие пристрастия и даже привязанности. А в ней дружба к Тушину и тогда сохранила свою свежесть и
силу. Это одно много говорило в его пользу.
А то, что называют волей — эту мнимую
силу, так она вовсе не в распоряжении господина, „царя природы“, а подлежит каким-то
посторонним законам и действует по ним, не спрашивая его согласия.