Неточные совпадения
Впрочем, труды по службе, воинской и думской, тяжесть переживаемого времени вообще, положили свою печать на обоих братьев, и они казались много старше своих лет, особенно
князь Василий, которого удручало, кроме того, еще личное горе: не прошло и года, как он похоронил свою любимую жену, княгиню Анастасию, сошедшую в могилу в сравнительно
молодых годах.
Его младший брат,
князь Никита, был замечательно схож с ним, но казался гораздо
моложе, хотя разница в летах братьев была невелика.
— Мы лишь хотели, чтобы нами не владели Захарьины, и чем нами владеть Захарьиным, думали мы, и чем нам было служить государю
молодому, так мы лучше станем служить старому
князю Владимиру, — возразил
князь Никита.
В одной из отдаленных горниц обширных хором
князя Василия Прозоровского, сравнительно небольшой, но все же просторной и светлой, с бревенчатыми дубовыми, как и во всех остальных, стенами, за простым деревянным столом и на таком же табурете сидел
молодой человек лет восемнадцати. Два широких окна горницы выходили в обширный, запушенный снегом сад, сквозь оголенные, покрытые инеем деревья которого виднелась узкая лента замерзшей Москвы-реки, а за ней скученные постройки тогдашнего Замоскворечья.
Разлетится, словно сокол ясный, как расходится в нем кровь молодецкая, и начнет он валять направо и налево — сам старый
князь Василий только радуется, глядя из окна с
молодой женой и малюткой-княжной Евпраксией.
Спал и Яков Потапович, утомленный проведенным в мучительных думах днем, не первым со дня роковой беседы с
князем Василием.
Молодой организм взял свое, и сон смежил очи, усталые от духовного созерцания будущего. Спал он, но в тревожных грезах продолжала носиться перед ним юная княжна Евпраксия — предмет непрестанных его помышлений за последние дни.
От этой ли отповеди Панкратьевны, как звали все в княжеском доме старушку-няню, вынянчившую и покойную княгиню, и
молодую княжну, горячо любимую последней и уважаемую самим старым
князем, оттого ли, что на самом деле наговорились они досыта, но
молодые девушки вдруг примолкли.
Служил он у
князя Василия в доезжачих: не было никого удалей его на псовой охоте, любил его и дорожил им старый
князь, не задумался бы дать согласие покрыть его любовь к сенной девушке честным венцом и наградил бы
молодых по-княжески.
— Уж одно то, что
молодую хозяйку увидим, чего стоит! — вставил слово
князь Вяземский. — Слухом земля полнится: говорят, такая красота, что ни в сказке рассказать, ни пером написать!
— Передаст
князю, тот как раз меня со двора долой, да и отправит в свою вотчину к отцу с матерью, тогда прощай план кровавой мести, только и возможный под кровлей княжеского дома, при близости к
молодой княжне! — с ужасом думала она.
Там он обменялся своим сердцем с одной из сенных девушек
молодой княжны — полногрудой белокурой и голубоокой Машей, той самой, если помнит читатель, которая, в день приезда
князя Никиты к брату с невеселыми вестями из Александровской слободы, подшучивала над Танюшей, что она «не прочь бы от кокошника», и получила от цыганки достодолжный отпор.
Тотчас по приезде начались сборы, окончившиеся в неделю, и
князь Василий в десяти повозках выехал из Москвы с дочерью, Яковом Потаповичем, нянькой Панкратьевной, сенными девушками
молодой княжны и избранною дворнею. В число последних попали и знакомые нам Никитич и его сын Тимофей.
Владимир, в противоположность Якову Потаповичу, не любившему охоты, оказался страстным охотником, и тем еще более понравился
князю Василию, который и так, ближе сойдясь с
молодым человеком, не мог нахвалиться им, восторгался его умом, выдержкой, высказываемыми им взглядами на жизнь вообще, а не переживаемое время в особенности; более же всего старому
князю нравились его скромность, неиспорченность.
— Уж я догадывалась, что рода он высокого: тельник на нем литого золота… Вот бы, князь-батюшка, женишок-то для
молодой княжны!.. Была бы, неча сказать, не парочка, а загляденье!..
— Век не забуду я тебе этого,
князь! — растроганным голосом произнес
князь Василий, последний раз заключая
молодого человека в свои объятия.
После же самоотверженного поступка последнего, спасшего старого
князя от неминуемой смерти, Яков Потапович начал положительно благоговеть перед юношей, хотя горькая для него мысль о том, что
молодой Воротынский мог явиться самым подходящим женихом для
молодой княжны, все чаще и чаще, особенно после рокового случая на охоте, стала приходить ему в голову.
Несмотря на все это, когда уже после окончательного выздоровления
молодого Воротынского
князь Василий, во время беседы в своей опочивальне с глазу на глаз с приемышем, коснулся своих забот о дочери, как девушки в возрасте невесты, возрасте, опасном в переживаемое время, а затем весьма прозрачно перешел к выхвалению достоинств сына его покойного друга и вопросу, чем отблагодарить ему Владимира за спасение жизни, Яков Потапович побледнел и задрожал.
— Нет,
князь, прости, я отказываюсь верить этому, — с жаром возразил Яков Потапович. — Я отказываюсь верить, чтобы великий государь был всегда послушен голосу изверга-Малюты. Если ты, или
князь Никита, которого царь так любит, прямо и открыто явитесь бить челом за сына опального, если царь узнает его подвиг при спасении твоей жизни, он, я уверен, простит его и явится сам покровителем
молодой четы, возрадовавшись чудесному спасению
молодого отпрыска славного русского боярского рода…
Такой неожиданный зов, в неурочное время, когда старый
князь имел обыкновение предаваться послеобеденному сну, предвещал непременно какую-либо серьезную беседу, и сердце
молодого человека сжалось томительным предчувствием.
Оба молчали.
Князь с любопытством смотрел на
молодого человека; последний казался смущенным и взглядывал по временам на двери, в которые должна была войти
молодая хозяйка, с выражением тревожного ожидания.
— Хочу, вот, показать моему, быть может, будущему зятюшке
молодую княжну, а ей — женишка мной избранного… Бог даст, друг другу по душе придутся!.. — сказал
князь, обращаясь к Якову Потаповичу.
Князь Василий тоже заметил некоторые странности в отношениях своего будущего зятя к невесте, но, как и княжна, приписал его холодную с ней сдержанность сиротскому положению юноши, а также беспокойству за челобитье, и уважению, питаемому им к нему и княжне; ему даже нравилось такое поведение
молодого человека, не позволявшего себе увлекаться до решения его участи царем и до свадьбы.
При первом свидании
князь Василий прочел письмо брата
молодому Воротынскому. На губах Владимира мелькнула чуть заметная улыбка.
Даже тогда, когда сияющий радостью
князь Василий вернулся из слободы с известием о снятии опалы с
молодого Воротынского и о грядущих обещанных царем милостях, даже тогда, повторяем, из головы Якова Потаповича не исчезла мысль, что должно случиться что-нибудь такое, что повернет начавшую было входить в ровную колею жизнь в доме Прозоровских в другую сторону.
Подтачивающая и без того слабые силы
молодой девушки мысль о судьбе ее ненаглядного нареченного жениха
князя Владимира Никитича не покидала головку выздоравливающей и мешала ей успокоиться и окончательно поправиться.
Неточные совпадения
Он прошел вдоль почти занятых уже столов, оглядывая гостей. То там, то сям попадались ему самые разнообразные, и старые и
молодые, и едва знакомые и близкие люди. Ни одного не было сердитого и озабоченного лица. Все, казалось, оставили в швейцарской с шапками свои тревоги и заботы и собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни. Тут был и Свияжский, и Щербацкий, и Неведовский, и старый
князь, и Вронский, и Сергей Иваныч.
Княгиня подошла к мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как
молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда
князь с княгиней вышли, Левин подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем не то, что нужно было.
Но Левин ошибся, приняв того, кто сидел в коляске, за старого
князя. Когда он приблизился к коляске, он увидал рядом со Степаном Аркадьичем не
князя, а красивого полного
молодого человека в шотландском колпачке, с длинными концами лент назади. Это был Васенька Весловский, троюродный брат Щербацких — петербургско-московский блестящий
молодой человек, «отличнейший малый и страстный охотник», как его представил Степан Аркадьич.
— Это не нам судить, — сказала госпожа Шталь, заметив оттенок выражения на лице
князя. — Так вы пришлете мне эту книгу, любезный граф? Очень благодарю вас, — обратилась она к
молодому Шведу.
Позовите всех этих тютьков (так
князь называл московских
молодых людей), позовите тапера, и пускай пляшут, а не так, как нынче, — женишков, и сводить.