— Уж одно то, что
молодую хозяйку увидим, чего стоит! — вставил слово князь Вяземский. — Слухом земля полнится: говорят, такая красота, что ни в сказке рассказать, ни пером написать!
Зачался «почестный пир», зазвенели кубки и братины. Под различными яствами буквально ломился стол. Кубки осушались за кубками: пили про государя и про царицу, про весь царский дом, пили про митрополита и про все русское духовенство, пили про каждого из гостей особенно, про ласкового хозяина и, заочно, про пригожую
молодую хозяйку.
Оба молчали. Князь с любопытством смотрел на молодого человека; последний казался смущенным и взглядывал по временам на двери, в которые должна была войти
молодая хозяйка, с выражением тревожного ожидания.
Он даже попробовал заступиться за них, но, по обыкновению, сделал это нерешительно и вяло, так что
молодой хозяйке почти не стоило никакого труда устоять на своем.
Кроме того, по маленькому двору ходили куры, которых
молодая хозяйка завела, желая сделать у себя совсем деревню.
Неточные совпадения
Иван Парменов стоял на возу, принимая, разравнивая и отаптывая огромные навилины сена, которые сначала охапками, а потом вилами ловко подавала ему его
молодая красавица-хозяйка.
— Пойдем ужинать! — сказала
хозяйка, поднявшись с дивана, и выступила на середину комнаты, закутывая в шаль
молодые продрогнувшие свои члены.
Но в это время, точно как будто затем, чтобы помочь горю, вошла в комнату
молодая курносенькая
хозяйка, супруга Леницына, и бледная, и худенькая, и низенькая, и одетая со вкусом, как все петербургские дамы.
И ныне музу я впервые // На светский раут привожу; // На прелести ее степные // С ревнивой робостью гляжу. // Сквозь тесный ряд аристократов, // Военных франтов, дипломатов // И гордых дам она скользит; // Вот села тихо и глядит, // Любуясь шумной теснотою, // Мельканьем платьев и речей, // Явленьем медленным гостей // Перед
хозяйкой молодою, // И темной рамою мужчин // Вкруг дам, как около картин.
Иные нужны мне картины: // Люблю песчаный косогор, // Перед избушкой две рябины, // Калитку, сломанный забор, // На небе серенькие тучи, // Перед гумном соломы кучи // Да пруд под сенью ив густых, // Раздолье уток
молодых; // Теперь мила мне балалайка // Да пьяный топот трепака // Перед порогом кабака. // Мой идеал теперь —
хозяйка, // Мои желания — покой, // Да щей горшок, да сам большой.