Прислуга, кроме садовника, проводившего в садике раннее утро, не имела никакого права без зова являться в него. «Маленький садик» таким образом представлял уютно-укромный уголок, который был как бы создан для идиллических свиданий,
любящих друг друга людей.
Неточные совпадения
Она с удовольствием уверяла себя в этом, как в отсутствии одного из препятствий в осуществлении ее плана. Ни прислуга, ни Дарья Николаевна и не подозревали силы и живучести этой таинственной, незаметной для
других, связи, которая крепла день ото дня между
любящими сердцами, несмотря на то, что свидания их бывали по нескольку минут, что красноречие мимолетных взглядов заменяло им красноречие слов.
Не говорю уже о товарищах его, которые все смотрели на Балясникова как на будущего, славного полководца и горячо его любили, — каждый рядовой артиллерист так был предан, так любил его, что прощанье ротного командира с ротою походило на расставанье самых близких и горячо
любящих друг друга родных.
Неточные совпадения
«Если я так действую на
других, на этого семейного,
любящего человека, отчего же он так холоден ко мне?…. и не то что холоден, он любит меня, я это знаю.
— Если б я могла быть чем-нибудь, кроме любовницы, страстно
любящей одни его ласки; но я не могу и не хочу быть ничем
другим.
Вдали ему опять улыбался новый образ, не эгоистки Ольги, не страстно
любящей жены, не матери-няньки, увядающей потом в бесцветной, никому не нужной жизни, а что-то
другое, высокое, почти небывалое…
Она теперь только поняла эту усилившуюся к ней, после признания, нежность и ласки бабушки. Да, бабушка взяла ее неудобоносимое горе на свои старые плечи, стерла своей виной ее вину и не сочла последнюю за «потерю чести». Потеря чести! Эта справедливая, мудрая, нежнейшая женщина в мире, всех
любящая, исполняющая так свято все свои обязанности, никого никогда не обидевшая, никого не обманувшая, всю жизнь отдавшая
другим, — эта всеми чтимая женщина «пала, потеряла честь»!
С
другой, жгучей и разрушительной страстью он искренно и честно продолжал бороться, чувствуя, что она не разделена Верою и, следовательно, не может разрешиться, как разрешается у двух взаимно
любящих честных натур, в тихое и покойное течение, словом, в счастье, в котором, очистившись от животного бешенства, она превращается в человеческую любовь.