Неточные совпадения
Константин Николаевич понял. Вся кровь бросилась ему в
лицо. Он за последнее время много думал о пережитом и перевиденном в доме своей приемной матери «тети Дони», как продолжал называть ее, по привычке детства и составил себе определенное понятие о нравственном ее образе. Она одинаково требовала жертв, как для своей зверской ласки, так и для своего зверского гнева. Неужели
рок теперь судил ему сделаться этой жертвой.
Неточные совпадения
Лаврецкий действительно не походил на жертву
рока. От его краснощекого, чисто русского
лица, с большим белым лбом, немного толстым носом и широкими правильными губами, так и веяло степным здоровьем, крепкой, долговечной силой. Сложен он был на славу, и белокурые волосы вились на его голове, как у юноши. В одних только его глазах, голубых, навыкате, и несколько неподвижных, замечалась не то задумчивость, не то усталость, и голос его звучал как-то слишком ровно.
Тираны вам готовят муки, // А вы лобзаете их руки // И их венчаете главы. // Меж тем как всяк из них трудится // От вас себя обогащать, // Печаль на ваших
лицах зрится, // Должны вы с глада умирать, // Вы стонете и слезы льете // И ваших варваров клянете, // Что, к злату лишь питая страсть // И не смягчаясь вашим
роком, // Презрительным взирают оком // На злополучну вашу часть.
Кошэ. Кошэ — статуя, поставленная
роком невежеству. Прочь рутина! Кошэ последовал за Теодором. Я почувствовал, что в груди у меня осталась одна только любовь. Я пал
лицом на землю и заплакал от восторга. Слезы восторга — результат божественной реакции, производимой в недрах любящего сердца. Лошади весело заржали. Как тягостно быть не человеком! Я освободил их от животной, страдальческой жизни. Я убил их. Смерть есть и оковы и освобождение от оков.
Как мало «
рока» в этом напряженно-грозном взоре! Ведь это же просто — добрый человек, ужасно добрый человек, с сердцем, «почти разрывающимся от сострадания». Вот почему он и делает такое свирепое
лицо. Вот почему ему и нужен — не Гарибальди, а непременно Цезарь Борджиа. Бояться пролить кровь дикой козы, — о, на это очень способен и сам Ницше! А вот двинуть на смерть тысячи людей, взяв на свою душу всю ответственность за это, а вот расстрелять человека…
Понемногу входили в приемную залу должностные
лица — со вздернутым носом, плюющие на небо за порогом Биронова жилища, а здесь сплюснутые, как пузырь без воздуха, сутуловатые, с поникшим, робким взором выжидающие
рока из двери во внутренние покои.