Неточные совпадения
После Кунтша театр на Красной площади перешел
в руки Отто Фюрста; представление у последнего чередовалось с русскими представлениями: русские давались по воскресеньям и вторникам, а
немцы играли по понедельникам и четвергам; немецкие и русские пьесы представлялись под управлением Фюрста.
В труппе последнего женские роли впервые исполняли женщины: девица фон-Велих и жена генерального директора Паггенканпфа,
в русских документах попросту переделанная
в Поганкову.
Временщиком стал новый
немец, но это был Миних. Он мечтал об исправлении внутренних дел
в духе Петра I,
в особенности об ослаблении Австрии и о взятии Константинополя. Старый герой надеялся достигнуть заветной цели, с помощью юного товарища, Фридриха II прусского, который тогда начал войну за австрийское наследство, чтобы уничтожить свою соперницу, императрицу Марию Терезу. Не прошло и пяти месяцев, как Россия очутилась
в руках нового временщика. На этот раз пришла очередь графа Андрея Ивановича Остермана.
— То-то и оно-то… Схоронил он его, а снадобье-то еще немец-колдун делал… Рассказывал мне старик-то… Такое снадобье, какого лучше не надо… Изводит человека точно от болезни какой, на глазах тает, а от чего — никакие дохтура дознаться не могут… Бес, говорит, меня с ним путает… Сколько разов вылить хотел — не могу,
рука не поднимается… Схоронил
в потайное место, с глаз долой… Никто не сыщет…
— Обдумывал я эти последние слова «
немца» особенно после сонного видения, когда я с этим богопротивным делом навсегда прикончил… Дума у меня явилась, что говорил он от нечистого… Путы на меня наложил перед смертью, путы бесовские. Много раз решался я этот пузырек выкинуть и снадобье вылить, да бес-то еще, видно, силен надо мной,
рука не поднималась… Схоронил я его
в укромном месте… Умру — никто не найдет…
Неточные совпадения
Цыфиркин. А кто виноват? Лишь он грифель
в руки, а
немец в двери. Ему шабаш из-за доски, а меня ради
в толчки.
— У них такая думка, чтоб всемирный народ, крестьянство и рабочие, взяли всю власть
в свои
руки. Все люди: французы,
немцы, финлянцы…
— Штыком! Чтоб получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко врагу. Верно? Да, мы, на фронте, не щадим себя, а вы,
в тылу… Вы — больше враги, чем
немцы! — крикнул он, ударив дном стакана по столу, и матерно выругался, стоя пред Самгиным, размахивая короткими
руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я веду людей
в атаку, я помню, что могу получить пулю
в затылок или штык
в спину. Понимаете?
Говоря, Долганов смотрел на Клима так, что Самгин понял: этот чудак настраивается к бою; он уже обеими
руками забросил волосы на затылок, и они вздыбились там некрасивой кучей. Вообще волосы его лежали на голове неровно, как будто череп Долганова имел форму шляпки кованого гвоздя. Постепенно впадая
в тон проповедника, он обругал Трейчке, Бисмарка, еще каких-то уже незнакомых Климу
немцев, чувствовалось, что он привык и умеет ораторствовать.
Будто
в ту пору дедушка его протянул
руку, чтобы Константинополь взять, а
немцы — не дали.