Неточные совпадения
— Он молод, красив, богат, на видной службе, государь, ты говоришь, его любит, а ведь от его величества зависят
титулы, захочет и завтра Оленин будет бароном или
графом, ведь сделал же он бароном Аракчеева… — говорила мать.
— Он заметил
графу, что если бы он принял на себя власть великого магистра, то
титул «altesse eminentissime» надо было бы изменить на «majesté imperiale emineptissime», то есть «преимущественнейшего, преосвященнейшего императорского величества», а затем, как я уже говорил вам, его величество выразил намерение переговорить с папским нунцием и уполномочить князя Куракина для ведения дальнейших переговоров с
графом Литта.
Он принудил его сложить с себя название
графа Лильского, под каковым именем наследник французского престола приехал искать убежища в России, окружить себя телохранителями, принять
титул короля и требовать оказания себе почестей, подобающих этому
титулу.
Он слишком хорошо знал императора Павла Петровича, чтобы не видеть в его заключительных вопросах, обращенных к
графу Литте о необходимости изменить
титул великого магистра, почти созревшее в уме его величества решение принять этот
титул, а следовательно, официально стать во главе католического учреждения, большинство членов которого, как мы знаем, принадлежали вместе с тем и к обществу Иисуса.
— Вы видите,
граф, — подчеркнул
титул Грубер, не спуская с него глаз, — что мы знаем все… Я вас более не задерживаю… Желаю успеха, — добавил он.
Эта причина крылась в раздражении Павла Петровича против мальтийского ордена вообще, и
граф, как первый втянувший государя в дело покровительства ордену и принятия тяготившего теперь императора
титула великого магистра, стал неприятен государю.
Простой, обыкновенный человек, даже еще и с
титулом графа, человек, у которого две руки, две ноги, два глаза, два уха и один нос, человек, который, как и все мы, ест, пьет, дышит, сморкается и спит… и вдруг он самыми простыми словами, без малейшего труда и напряжения, без всяких следов выдумки взял и спокойно рассказал о том, что видел, и у него выросла несравненная, недосягаемая, прелестная и совершенно простая повесть.
В этом случае они готовы обманывать даже самих себя насчет важности и блеска
титулов графа такого-то и такого-то, и даже самого мизерненького графика, известность которого простирается едва лишь на свой маленький муравейник, они непременно произведут в первые магнаты, лишь бы только он был «пан грабя».
В будуаре никого не было. Дрожащим от волнения голосом начал граф свою исповедь. Он подробно рассказал, кто он такой, его побег от отца, принятие, по воле его матери,
титула графа, не умолчал даже об источнике их средств — старом еврее.
Он вспомнил, что всю ночь отгонял от себя мысль о появлении Савина, не только знавшего, но и бывшего в приятельских отношениях с действительным владельцем
титула графов Стоцких, отгонял другою мыслью, что успеет еще на следующий день со свежей головой обдумать свое положение, и вдруг этот самый Савин, как бы представитель нашедшего себе смерть в канаве Сокольницкого поля его друга, тут как тут — явился к нему и дожидается здесь, за стеной.
Неточные совпадения
— Я вас познакомила с ним как с Landau, — сказала она тихим голосом, взглянув на Француза и потом тотчас на Алексея Александровича, — но он собственно
граф Беззубов, как вы, вероятно, знаете. Только он не любит этого
титула.
Но что касается до
графов с иностранными фамилиями, то этого она решительно и за
титул не принимала.
Метеор известен был в свете под именем
графа Слопчицького, а в польском кружке его титуловали просто
графом Тадеушем, то есть звали одним только именем, ибо метеор был настолько популярен, что достаточно было сказать «наш грабя Тадеуш» — и все уже хорошо знали, о ком идет речь, и притом же совокупление
титула с одним только собственным именем, без фамилии выражает по-польски и почтение, и дружелюбность, и даже право на некоторую знаменитость: дескать, все должны знать, кто такой
граф Тадеуш: как, например, достаточно сказать: князь Адам, или
граф Андрей — и уже каждый, в некотором роде, обязан знать, что дело идет о князе Чарторыйском и о
графе Замойском.
Но насколько пан Слопчицький в действительности имел прав на графский
титул, этого не разрешила бы ни одна герольдия в мире. Вообще, он был
граф самого сомнительного качества, — более для виду, и едва ли не сам себе доставил графскую корону.
На другой день Екатерина велела
графу Воронцову написать указ о даровании Разумовскому, как супругу покойной императрицы,
титула императорского высочества и проект указа показать Разумовскому, но попросить его, чтоб он предварительно показал бумаги, удостоверяющие в действительности события.