Неточные совпадения
Все состояние оказалось прожитым
покойным еще во время холостой жизни, а на именьи, лежавшем под Москвою, рядом с имением Мотовиловой, лежали неоплатные
долги.
Их влекло, конечно, не желание отдать последний
долг усопшему, а просто любопытство видеть жертву последней модной истории, а главное оставшееся в живых действующее в ней лицо — вдову
покойного Ирену, которая до сих пор все знали девицею Родзевич.
— Многие! — отвечал граф, тоже не без величия откидываясь на спинку кресел и пуская синеватую струю дыма от сигары. — Вчера у нас целый вечер сидел его cousin, генерал Трахов, который, между прочим, рассказал, что ему в клубе говорили, будто бы над вами по
долгам покойного старика Олухова висит банкротство, для чего я и приехал к вам, чтобы предупредить вас…
Все эти сочувствующие несчастью, обрушившемуся на дом княгини Полторацкой, собрались, повторяем, в Зиновьеве отдать последний
долг покойной. Они рассыпались перед молодым князем в своих сожалениях и тревогах за будущее несчастной сироты — княжны.
Большинство пришедших движимы были, впрочем, далеко не желанием отдать последний
долг покойному, а любопытством, что происходит в том доме, ворота которого были почти постоянно на запоре и в который только ходили по нужде, за деньгами.
Конечно, всех этих лиц привело в церковь не желание отдать последний
долг покойному графу, а романтическая сторона как его жизни, так и смерти.
Неточные совпадения
Позвольте же мне теперь…способствовать… к отданию
долга моему
покойному другу.
Может быть, вы все будете недовольны моим эскизом и потребуете чего-нибудь еще: да чего же? Кажется, я догадываюсь. Вам лень встать с
покойного кресла, взять с полки книгу и прочесть, что Филиппинские острова лежат между 114 и 134° восточн‹ой›
долг‹оты›; 5 и 20° северн‹ой› шир‹оты›, что самый большой остров — Люсон, с столичным городом Манила, потом следуют острова: Магинданао, Сулу, Палауан; меньшие: Самар, Панай, Лейт, Миндоро и многие другие.
Он представил его человеком слабоумным, с зачатком некоторого смутного образования, сбитого с толку философскими идеями не под силу его уму и испугавшегося иных современных учений о
долге и обязанности, широко преподанных ему практически — бесшабашною жизнию
покойного его барина, а может быть и отца, Федора Павловича, а теоретически — разными странными философскими разговорами с старшим сыном барина, Иваном Федоровичем, охотно позволявшим себе это развлечение — вероятно, от скуки или от потребности насмешки, не нашедшей лучшего приложения.
Быв приятель
покойному родителю Ивана Петровича, я почитал
долгом предлагать и сыну свои советы и неоднократно вызывался восстановить прежний, им упущенный, порядок.
Тут, по счастью, я вспомнил, что в Париже, в нашем посольстве, объявляя Сазонову приказ государя возвратиться в Россию, секретарь встал, и Сазонов, ничего не подозревая, тоже встал, а секретарь это делал из глубокого чувства
долга, требующего, чтоб верноподданный держал спину на ногах и несколько согбенную голову, внимая монаршую волю. А потому, по мере того как консул вставал, я глубже и
покойнее усаживался в креслах и, желая, чтоб он это заметил, сказал ему, кивая головой: