Оба эти здания принадлежат к
времени императора Павла; они тогда входили в черту решетки, отделявшей пространство, занятое садами и дворцом императорским, простиравшееся от Симеоновского моста по Караванной и Итальянской до Екатерининского канала. [М. И. Пыляев. «Старый Петербург».]
Неточные совпадения
В описываемое нами
время, то есть в первые два года царствования
императора Павла Петровича, орден мальтийских рыцарей нашел себе прочную почву, если не в России, то в Петербурге, и пустил в приневской столице глубокие корни.
Графу Ивану Павловичу Кутайсову — любимцу
императора Павла Петровича, было в то
время сорок три года. Это был видный, красивый мужчина, со смуглым, выразительным лицом, обличавшим его восточное происхождение.
Отличительною особенностью торжественного въезда
императора Павла было и то, что в нем участвовали все чиновники, военные и штатские, которые, одетые в оригинальные мундиры того
времени ехали по два в ряд, что составляло длинную предлинную линию.
По прочтении акта,
император через царские врата вошел в алтарь и положил его на святой престол в нарочно устроенный серебряный ковчег и повелел хранить его там на все будущие
времена.
Как всегда бывает в подобных случаях,
император, занятый одною гнетущею его мыслью, припоминал все мельчайшие обстоятельства, пропущенные им в былое
время совершенно незамеченными, но теперь представлявшиеся ему грозными доказательствами того, что это унизительное для него предположение об отсутствии самостоятельности имеет свое основание.
Император, кроме того, в это же
время был занят грандиозной постройкой замка, которая и доныне служит памятником его царствования.
Этого невозможно было допустить, особенно как раз в то
время, когда русский
император готов был завязать такие дружеские, отношения к католическому ордену мальтийских рыцарей.
Аббат Грубер догадывался, что за последнее
время около
императора находятся лица, не слишком благосклонные к обществу Иисуса, и что они стараются внушить государю недоверие к этому учреждению, выставляя те опасности, какие могут угрожать России, вследствие участия иезуитов в воспитании русского юношества. [Е. Карнович, «Мальтийские рыцари в России».]
Без пяти минут шесть —
время, когда в ту пору начинались спектакли, прибыл
император Павел Петрович в парадном мундире Преображенского полка, в шелковых чулках и башмаках, с голубою лентою через плечо и андреевскою звездою на груди.
Через некоторое
время они все-таки достигли того, что по доносу нескольких белорусских монахов на самовластие митрополита,
император назначил над ним следствие, уронившее его в глазах всего духовенства и придавшее его врагам особую смелость.
Отправляясь во дворец, она постаралась прибрать такой наряд, чтобы он не бросался в глаза
императору особенною пышностью, но чтобы в то же
время не обратить его внимания излишнею простотою.
Аббат Гавриил Грубер, избранный в начале царствования
императора Александра I «генералом» восстановленного в России ордена иезуитов, погиб в огне в ночь на 26 марта 1805 года, во
время страшного пожара дома католической церкви, где он жил после изгнания из этого дома митрополита Сестренцевича, возвращенного новым государем из ссылки и снова ставшего во главе католической церкви в России.
Неточные совпадения
«Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной от
времени восшествия на Всероссийский престол Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Елисавет Петровны и до кончины Благочестивейшего
Императора Павла I-го, включая и оную».
Пришло
время конкурса. Проектов было много, были проекты из Италии и из Германии, наши академики представили свои. И неизвестный молодой человек представил свой чертеж в числе прочих. Недели прошли, прежде чем
император занялся планами. Это были сорок дней в пустыне, дни искуса, сомнений и мучительного ожидания.
Император французов в это
время, кажется, забыл, что, сверх открытых рынков, не мешает иметь покрытый дом и что жизнь на Тверской площади средь неприятельских солдат не из самых приятных.
В 1710 г. пекинскими миссионерами, по поручению китайского
императора, была начертана карта Татарии; при составлении ее миссионеры пользовались японскими картами, и это очевидно, так как в то
время о проходимости Лаперузова и Татарского проливов могло быть известно только японцам.
Во
времена народного правления в Риме гонения такового рода обращалися только на суеверие, но при
императорах простерлося оно на все твердые мысли.