Эти распоряжения подали основание молве, быстро облетевшей всю Россию и проникшей за границу, будто
тело князя вынуто было из гроба и зарыто бесследно во рву херсонской крепости.
Неточные совпадения
Они раболепной толпой теснились в его приемных, а
князь зачастую совсем не принимал их и не выходил к ним, а если и появлялся перед ними, то босой, в халате, одетом прямо на голое
тело.
«Невинность не терпит оправдания; всякий имеет свою систему, так и по службе я имею свою. Мне не переродиться и поздно! Светлейший
князь! Успокойте остатки моих дней!.. Шея моя не оцарапана — чувствую сквозную рану, —
тело мое изломано. Я христианин, имейте человеколюбие! Коли вы не можете победить свою немилость, удалите меня от себя. Но что вам сносить от меня малейшее беспокойство. Добродетель всегда гонима. Вы вечны, мы кратки».
Между тем один генерал-адъютант, два флигель-адъютанта на лошадях, в сопровождении одного эскадрона кирасирского
князя Потемкина полка, в траурном одеянии, с литаврами, покрытыми черным сукном, возвестили городу о времени выноса
тела, которое назначено было на другой день в 8 часов утра.
Известно государю императору, что
тело покойного
князя Потемкина до ныне еще не предано земле, а держится в особо сделанном под церковью погребу, и от людей бывает посещаемо, а потому, находя сие непристойным, высочайше соизволяет, дабы
тело без дальнейшей огласки в самом же том погребу погребено было в особо вырытую яму, поверх засыпано землею и выглажено, как бы его никогда не бывало.
Зала, где лежало на столе бездыханное, одетое в военный мундир
тело князя, еще вчера так радушно принявшего Гиршфельда, была битком набита собравшейся на первую панихиду публикой.
Неточные совпадения
На третий день после ссоры
князь Степан Аркадьич Облонский — Стива, как его звали в свете, — в обычайный час, то есть в 8 часов утра, проснулся не в спальне жены, а в своем кабинете, на сафьянном диване. Он повернул свое полное, выхоленное
тело на пружинах дивана, как бы желая опять заснуть надолго, с другой стороны крепко обнял подушку и прижался к ней щекой; но вдруг вскочил, сел на диван и открыл глаза.
Так или этак, а дело было решительное, окончательное. Нет,
князь не считал Аглаю за барышню или за пансионерку; он чувствовал теперь, что давно уже боялся, и именно чего-нибудь в этом роде; но для чего она хочет ее видеть? Озноб проходил по всему
телу его; опять он был в лихорадке.
От конвульсий, биения и судорог
тело больного спустилось по ступенькам, которых было не более пятнадцати, до самого конца лестницы. Очень скоро, не более как минут через пять, заметили лежавшего, и собралась толпа. Целая лужица крови около головы вселяла недоумение: сам ли человек расшибся или «был какой грех»? Скоро, однако же, некоторые различили падучую; один из номерных признал в
князе давешнего постояльца. Смятение разрешилось наконец весьма счастливо по одному счастливому обстоятельству.
Я быстрей лесной голубки // По Дунаю полечу, // И рукав бобровой шубки // Я в Каяле обмочу; //
Князю милому предстану // И на
теле на больном // Окровавленную рану // Оботру тем рукавом.
Князю милому предстану // И на
теле на больном // Окровавленную рану // Оботру тем рукавом.