Неточные совпадения
— Надо его отдать в какое-нибудь бедное семейство на воспитание за хорошее вознаграждение. Я завещаю ему капитал, чтобы он мог жить безбедно, но главное, чтобы он никогда не узнал
тайны своего
рождения… Все это будет идти через твои руки… Мое имя не должно упоминаться… Об этом мы поговорим после, у нас будет впереди достаточно времени, теперь же поезжай с Богом…
Рассказ Зинаиды Сергеевны о ее сближении во время жизни в Несвицком с Дарьей Васильевной Потемкиной, редкое посещение ею княгини здесь и постоянное о ней со стороны старухи, казалось бы, прежде беспричинное соболезнование, не вызываемое в таком мере
рождением мертвого ребенка, — так по крайней мере думала Екатерина Романовна, — давали последней в руки нить к некоторому разъяснению мучившего ее вопроса, и она ухватилась за эту нить, поистине ариаднину, которая, быть может, была способна вывести ее из лабиринта
тайны, которая окружала прошлое княгини Зинаиды Сергеевны.
Действительно, путаница всех нравственных понятий такова, что беременность считается чем-то неприличным; требуя от человека безусловного уважения к матери, какова бы она ни была, завешивают
тайну рождения не из чувства уважения, внутренней скромности — а из приличия.
Она написала, что на шестом году от рождения ее посылали из Киля в Сион (в Швейцарии), потом снова возвратили в Киль через область, управляемую Кейтом [Ганновер?], что о
тайне рождения ее знал некто Шмидт, дававший ей уроки, и что в детстве помнит она еще какого-то барона фон-Штерна и его жену, и данцигского купца Шумана, который платил в Киле за ее содержание.
«И кроме того, — неслось в голове княгини соображение, — и Архипыч и Федосья — свидетели прошлого, они знают
тайну рождения Татьяны и тайну отношений покойного князя к жене стоявшего перед ней человека».
— Нет, я против него юридически бессильна, особенно теперь, когда он знает
тайну рождения Рены. Он может заявить, что я ему сама продала ее, и ему поверят…
Неточные совпадения
— В Ивана Ивановича — это хуже всего. Он тут ни сном, ни духом не виноват… Помнишь, в день
рождения Марфеньки, — он приезжал, сидел тут молча, ни с кем ни слова не сказал, как мертвый, и ожил, когда показалась Вера? Гости видели все это. И без того давно не
тайна, что он любит Веру; он не мастер таиться. А тут заметили, что он ушел с ней в сад, потом она скрылась к себе, а он уехал… Знаешь ли, зачем он приезжал?
Вот как я осознал для себя основной миф христианской богочеловечности: это есть
тайна двойного
рождения,
рождения Бога в человеке и
рождения человека в Боге.
«Но зачем дальше скрывать эту
тайну, когда я сам уже успел проникнуть ее? — говорю я сам себе, — завтра же пойду к папа и скажу ему: „Папа! напрасно ты от меня скрываешь
тайну моего
рождения; я знаю ее“.
Ты права! что такое жизнь? жизнь вещь пустая. // Покуда в сердце быстро льется кровь, // Всё в мире нам и радость и отрада. // Пройдут года желаний и страстей, // И всё вокруг темней, темней! // Что жизнь? давно известная шарада // Для упражнения детей; // Где первое —
рожденье! где второе — // Ужасный ряд забот и муки
тайных ран, // Где смерть — последнее, а целое — обман!
Хотя
тайная хроника говорит мне на ухо, что сей дружеский союз наших дворян заключен был в день Леонова
рождения, которое отец всегда праздновал с великим усердием и с отменною роскошью (так, что посылал в город даже за свежими лимонами); хотя читатель догадается, что в такой веселый день, особливо к вечеру, хозяин и гости не могли быть в обыкновенном расположении ума и сердца; хотя