Рассказ Сидорыча, из которого князь слышал только ту часть, которая касалась доказательства, что его
сын жив, казалось, вносил в голову князя еще большую путаницу.
Его
сын жив, но где он? Он в руках светлейшего князя Григория Александровича Потемкина, могущественного после государыни лица в России, когда-то в молодости влюбленного в его жену, княгиню Зинаиду Сергеевну.
«Наш
сын жив, — повторила она слова письма. — Ну да, конечно, он жив, если он говорит о Васе. Но о ком же другом он мог говорить… Другого сына у меня не было… была дочь… она умерла… Что же это значит?..»
Неточные совпадения
— А меньше было бы ей слез и горя, коли бы она знала, что
сын ее
жив, терпит низкую долю — неизвестно где и у кого… А это бы случилось, кабы я не вмешался и не написал вам тогда…
К дочери переселилась мать, сдав кондитерскую всецело Степану Сидоровичу, оставшемуся
жить с подрастающим
сыном Андрюшей на прежней квартире.
— Сын-то ваш, Володенька,
жив… — сказал Степан.
Что
сын его
жив, он был почему-то глубоко уверен.
Она только временно наезжала в Петербург и
жила все время за границей, где занималась образованием своего единственного
сына.
В то время княгиня Зинаида Сергеевна уже
жила вся одною любовью к своему
сыну Васе, молодому, блестящему гвардейскому офицеру.
Состояние духа княгини Зинаиды Сергеевны Святозаровой со дня полученного ею от Аннушки известия о том, что
сын, рожденный ею в Несвицком, появления на свет которого она, как, вероятно, не забыл читатель, ожидала с таким нетерпением,
жив, до самого получения ею ответа на ее письмо от Потемкина и даже после этого ответа, едва ли поддается описанию.
Молодые бабы-хохлушки слушали эти жалобы равнодушно, потому что в Хохлацком конце женатые
сыновья жили почти все в отделе от стариков, за немногими исключениями, как семья Ковалей.
Публика начала сбираться почти не позже актеров, и первая приехала одна дама с мужем, у которой, когда ее
сыновья жили еще при ней, тоже был в доме театр; на этом основании она, званая и незваная, обыкновенно ездила на все домашние спектакли и всем говорила: «У нас самих это было — Петя и Миша (ее сыновья) сколько раз это делали!» Про мужа ее, служившего контролером в той же казенной палате, где и Разумов, можно было сказать только одно, что он целый день пил и никогда не был пьян, за каковое свойство, вместо настоящего имени: «Гаврило Никанорыч», он был называем: «Гаврило Насосыч».
Неточные совпадения
— Весьма трудно ошибаться, когда жена сама объявляет о том мужу. Объявляет, что восемь лет жизни и
сын — что всё это ошибка и что она хочет
жить сначала, — сказал он сердито, сопя носом.
«После того, что произошло, я не могу более оставаться в вашем доме. Я уезжаю и беру с собою
сына. Я не знаю законов и потому не знаю, с кем из родителей должен быть
сын; но я беру его с собой, потому что без него я не могу
жить. Будьте великодушны, оставьте мне его».
Когда она думала о Вронском, ей представлялось, что он не любит ее, что он уже начинает тяготиться ею, что она не может предложить ему себя, и чувствовала враждебность к нему зa это. Ей казалось, что те слова, которые она сказала мужу и которые она беспрестанно повторяла в своем воображении, что она их сказала всем и что все их слышали. Она не могла решиться взглянуть в глаза тем, с кем она
жила. Она не могла решиться позвать девушку и еще меньше сойти вниз и увидать
сына и гувернантку.
— Из всякого положения есть выход. Нужно решиться, — сказал он. — Всё лучше, чем то положение, в котором ты
живешь. Я ведь вижу, как ты мучаешься всем, и светом, и
сыном, и мужем.
Герой наш, по обыкновению, сейчас вступил с нею в разговор и расспросил, сама ли она держит трактир, или есть хозяин, и сколько дает доходу трактир, и с ними ли
живут сыновья, и что старший
сын холостой или женатый человек, и какую взял жену, с большим ли приданым или нет, и доволен ли был тесть, и не сердился ли, что мало подарков получил на свадьбе, — словом, не пропустил ничего.