Но в середине пира внезапно он хмурился, уходил на полуслове; музыка смолкала,
огни потухали, и сконфуженные гости спешили разъехаться по домам.
Огонь потух; едва золою // Подернут уголь золотой; // Едва заметною струею // Виется пар, и теплотой // Камин чуть дышит. Дым из трубок // В трубу уходит. Светлый кубок // Еще шипит среди стола. // Вечерняя находит мгла… // (Люблю я дружеские враки // И дружеский бокал вина // Порою той, что названа // Пора меж волка и собаки, // А почему, не вижу я.) // Теперь беседуют друзья:
Иван Ильич прислушивался, отгонял мысль о ней, но она продолжала свое, и она приходила и становилась прямо перед ним и смотрела на него, и он столбенел,
огонь тух в глазах, и он начинал опять спрашивать себя: «неужели только она правда?» И товарищи и подчиненные с удивлением и огорчением видели, что он, такой блестящий, тонкий судья, путался, делал ошибки.
И вдруг перед ним встает смерть. «Нельзя было обманывать себя: что-то страшное, новое и такое значительное, чего значительнее никогда в жизни не было с Иваном Ильичем, совершалось в нем». Что бы он теперь ни делал — «вдруг боль в боку начинала свое сосущее дело. Иван Ильич прислушивался, отгонял мысль о ней, но она продолжала свое, и она приходила и становилась прямо перед ним и смотрела на него, и он столбенел,
огонь тух в глазах, и он начинал опять спрашивать себя: неужели только она правда?»
Неточные совпадения
Лицо ее казалось усталым, и не было на нем той игры просившегося то в улыбку, то в глаза оживления; но на одно мгновение при взгляде на него что-то мелькнуло в ее глазах, и, несмотря на то, что
огонь этот сейчас же
потух, он был счастлив этим мгновением.
На грудь кладет тихонько руку // И падает. Туманный взор // Изображает смерть, не муку. // Так медленно по скату гор, // На солнце искрами блистая, // Спадает глыба снеговая. // Мгновенным холодом облит, // Онегин к юноше спешит, // Глядит, зовет его… напрасно: // Его уж нет. Младой певец // Нашел безвременный конец! // Дохнула буря, цвет прекрасный // Увял на утренней заре, //
Потух огонь на алтаре!..
Оставшись в одном белье, он тихо опустился на кровать, окрестил ее со всех сторон и, как видно было, с усилием — потому что он поморщился — поправил под рубашкой вериги. Посидев немного и заботливо осмотрев прорванное в некоторых местах белье, он встал, с молитвой поднял свечу в уровень с кивотом, в котором стояло несколько образов, перекрестился на них и перевернул свечу
огнем вниз. Она с треском
потухла.
Он не чертил ей таблиц и чисел, но говорил обо всем, многое читал, не обегая педантически и какой-нибудь экономической теории, социальных или философских вопросов, он говорил с увлечением, с страстью: он как будто рисовал ей бесконечную, живую картину знания. После из памяти ее исчезали подробности, но никогда не сглаживался в восприимчивом уме рисунок, не пропадали краски и не
потухал огонь, которым он освещал творимый ей космос.
Когда заря
потухла на небе, китаец сбегал к кукурузе и зажег около нее
огонь.