Ермак пеший стал спускаться в овраг по опушке леса. Он зорко смотрел в чащу и наконец на самом дне оврага выбрал густой кустарник и юркнул в него. Здесь он лег на
шелковую траву. Незамечаемый со стороны дороги, он видел ее как на ладони.
Кажется, что вся эта тихая жизнь нарисована на земле линючими, тающими красками и ещё недостаточно воодушевлена, не хочет двигаться решительно и быстро, не умеет смеяться, не знает никаких весёлых слов и не чувствует радости жить в прозрачном воздухе осени, под ясным небом, на земле, богато вышитой
шёлковыми травами.
Возвивалась голубушка высоко,́ далеко, // Садилася голубушка на бел горюч камень, // Умывалась голубушка водою морскою, // Утиралась голубушка
шелковой травою, // Говорила голубушка с холостым парнем: // «Уж ты, парень, паренек, глупенький твой разумок — // Не по промыслу заводы ты заводишь, // Трех девушек, парень, за один раз любишь: // Перву Машу во Казани // Да Дуняшу в Ярославле, // А душеньку Ульяшеньку в Нижнем городочке; // Купил Маше ленту алу,
Ноженьки ее путаются в
шелковой траве; возвращаясь домой, шепчет про себя: «Все цветы, цветы видела, одного цвета нет как нет, уж как нет цвету алого, самого моего прекрасного!
Неточные совпадения
Любо // Обогревать для радостей любви, // Для частых игр и празднеств убирать // Укромные кустарники и рощи // Шелко́выми коврами
трав цветных.
Летом айно ходят в рубахах, сотканных из
травы или луба, а раньше, когда были не так бедны, носили
шёлковые халаты.
Под звуками и движениями жизни явной чуть слышно, непрерывно трепетало тихое дыхание мая —
шёлковый шелест молодых
трав, шорох свежей, клейкой листвы, щёлканье почек на деревьях, и всюду невидимо играло крепкое вино весны, насыщая воздух своим пряным запахом. Словно туго натянутые струны гудели в воздухе, повинуясь ласковым прикосновениям чьих-то лёгких рук, — плыла над землёю певучая музыка, вызывая к жизни первые цветы на земле, новые надежды в сердце.
Марьяна, пообедав, подложила быкам
травы, свернула свой бешмет под головы и легла под арбой на примятую сочную
траву. На ней была одна красная сорочка, то есть
шелковый платок на голове, и голубая полинялая ситцевая рубаха; но ей было невыносимо жарко. Лицо ее горело, ноги не находили места, глаза были подернуты влагой сна и усталости; губы невольно открывались, и грудь дышала тяжело и высоко.
С восходом солнца он отправился искать сестру, на барском дворе, в деревне, в саду — везде, где только мог предположить, что она проходила или спряталась, — неудача за неудачей!.. досадуя на себя, он задумчиво пошел по дороге, ведущей в лес мимо крестьянских гумен: поровнявшись с ними и случайно подняв глаза, он видит буланую лошадь, в шлее и хомуте, привязанную к забору; он приближается… и замечает, что
трава измята у подошвы забора! и вдруг взор его упал на что-то пестрое, похожее на кушак, повисший между цепких репейников… точно! это кушак!.. точно! он узнал, узнал! это цветной
шелковый кушак его Ольги!