Медленно плыли челны с дружиной Ермака Тимофеевича. Солнышко закатилось, над рекой опустилась ночь. Берега Чусовой, сперва представлявшие собой необозримые равнины, стали круче, показался росший на них мелкий кустарник, перешедший вскоре в
густой лес.
Берег реки Чусовой в этом месте представлял собой большую поляну, граничащую с высоким вековым
густым лесом. Утомленные непривычной работой веслами, — за время жизни в строгановском поселке люди успели облениться, — и после бессонной ночи казаки на мягкой траве заснули как убитые.
Дядя Миняй оказался прав. Через несколько суток пути пошел действительно
густой лес, который, казалось, тянулся на необозримое пространство.
Неточные совпадения
Версты за полторы от старого поселка вправо от дороги на лугу пасся табун лошадей, принадлежавших новым поселенцам. Ермак направился к этому табуну. Привычной рукой схватил он за гриву первую попавшуюся лошадь, а через мгновение уже сидел на ней верхом и мчался по направлению к
густому, синевшему вдали
лесу слева от дороги.
Ермак пеший стал спускаться в овраг по опушке
леса. Он зорко смотрел в чащу и наконец на самом дне оврага выбрал
густой кустарник и юркнул в него. Здесь он лег на шелковую траву. Незамечаемый со стороны дороги, он видел ее как на ладони.
Это и был Югорский камень, или Уральские горы, гордо стоявшие перед отважными пришельцами, покрытые внизу
густым кедровым
лесом, а голыми вершинами действительно почти достигавшие облаков.
За лугами, усеянными рощами и водяными мельницами, зеленели и синели
густые леса, как моря или туман, далеко разливавшийся.
Налево от дома, за речкой, сквозь деревья, виден был ряд хижин, за ними
густой лес, прямо лес, направо за крепостью лес.
Пред глазами смутно, как полузабытый сон, проносились картины
густого леса, широкий разлив реки, над которым тихо садится багровое солнце; а там уже потянуло и холодом быстро наступающей летней ночи, и тихо зашелестела прибрежная осока, гнувшаяся под напором речной струи.
Неточные совпадения
Открыв ослепленные глаза, Левин сквозь
густую завесу дождя, отделившую его теперь от Колка, с ужасом увидал прежде всего странно изменившую свое положение зеленую макушу знакомого дуба в середине
леса.
Сердце мое облилось кровью; пополз я по
густой траве вдоль по оврагу, — смотрю:
лес кончился, несколько казаков выезжает из него на поляну, и вот выскакивает прямо к ним мой Карагёз: все кинулись за ним с криком; долго, долго они за ним гонялись, особенно один раза два чуть-чуть не накинул ему на шею аркана; я задрожал, опустил глаза и начал молиться.
— Вот смотрите, в этом месте уже начинаются его земли, — говорил Платонов, указывая на поля. — Вы увидите тотчас отличье от других. Кучер, здесь возьмешь дорогу налево. Видите ли этот молодник-лес? Это — сеяный. У другого в пятнадцать лет не поднялся <бы> так, а у него в восемь вырос. Смотрите, вот
лес и кончился. Начались уже хлеба; а через пятьдесят десятин опять будет
лес, тоже сеяный, а там опять. Смотрите на хлеба, во сколько раз они
гуще, чем у другого.
Не откладывая, принялся он немедленно за туалет, отпер свою шкатулку, налил в стакан горячей воды, вынул щетку и мыло и расположился бриться, чему, впрочем, давно была пора и время, потому что, пощупав бороду рукою и взглянув в зеркало, он уже произнес: «Эк какие пошли писать
леса!» И в самом деле,
леса не
леса, а по всей щеке и подбородку высыпал довольно
густой посев.
Темное небо уже кипело звездами, воздух был напоен сыроватым теплом, казалось, что
лес тает и растекается масляным паром. Ощутимо падала роса. В
густой темноте за рекою вспыхнул желтый огонек, быстро разгорелся в костер и осветил маленькую, белую фигурку человека. Мерный плеск воды нарушал безмолвие.