Несчастная попытка ограничить самодержавие в 1730 году нанесла тяжелый удар
русским фамилиям, стоявшим наверху, и царствование Анны Иоанновны явилось временем «бироновщины».
Неточные совпадения
Возрастающее значение его второго сына Эрнста-Иоганна при дворе овдовевшей герцогини Анны Иоанновны Курляндской, впоследствии
русской императрицы, было поворотным пунктом в счастливой перемене судьбы всей
фамилии Биронов. Тогда-то отец и трое его сыновей удачно изменили свою
фамилию и из Бюренов (Buhren) сделались Биронами (Biron). Вместе с тем они приняли и герб этой знаменитой во Франции
фамилии.
Поставив таким образом в затруднение правительницу, Шетарди торжествовал, и теперь, когда к нему неспроста — он понял это — пришел врач и доверенное лицо цесаревны Елизаветы — Лесток, маркиз нашел, что придуманная им месть Анне Леопольдовне недостаточна, что есть еще другая — горшая: очистить
русский престол от Брауншвейгской
фамилии и посадить на него дочь Петра Великого, заменив, таким образом, ненавистное народу немецкое влияние — французским.
Люди, пророчествовавшие несчастье их браку, к сожалению, предсказали слишком верно. За коротким опьянением счастья последовало самое горькое разочарование. Со стороны Ивана Осиповича было роковой ошибкой вообразить, что женщина, подобная Станиславе Феликсовне, выросшая в безграничной свободе, привыкшая к беспорядочной, расточительной жизни богатых
фамилий в своем отечестве, могла когда-нибудь подчиниться нравственным воззрениям и примириться с общественными отношениями скромных
русских провинциалов.
Если у него отнимут эти права, то он, уже поступивший на
русскую службу, то есть зачисленный, как известно, в один из гвардейских полков, ничего не будет иметь против
фамилии его отца — Лысенко.
Он сделал краткий очерк генеалогии Романовых, указал, что последним членом этой
русской фамилии была дочь Петра Первого Елизавета, а после ее престол империи российской занял немец, герцог Гольштейн-Готторпский.
— Вы знаете, отчего барон — Воробьев? — сказал адвокат, отвечая на несколько комическую интонацию, с которой Нехлюдов произнес этот иностранный титул в соединении с такой
русской фамилией. — Это Павел за что-то наградил его дедушку, — кажется, камер-лакея, — этим титулом. Чем-то очень угодил ему. — Сделать его бароном, моему нраву не препятствуй. Так и пошел: барон Воробьев. И очень гордится этим. А большой пройдоха.
Кирсанов стал говорить, что
русская фамилия его жены наделает коммерческого убытка; наконец, придумал такое средство: его жену зовут «Вера» — по — французски вера — foi; если бы на вывеске можно было написать вместо Au bon travail — A la bonne foi, то не было ли бы достаточно этого?
Неточные совпадения
— Крафт, — сказал он, чрезвычайно любезно пожимая руку Самгина; женщина, улыбнувшись неохотной улыбкой, назвала себя именем и
фамилией тысяч
русских женщин:
И вот там приходил к нам человек один,
русский, по
фамилии Жан, придет и расспрашивает, как Россия живет.
— Почему у тебя такая насекомая
фамилия? Ты — не
русский?
После этого почтенный почтмейстер, которого кондуктор называл «Herr Major» и которого
фамилия была Шверин, захлопнул окно. Обсудив дело, мы, как
русские, решились ехать. Бенвенуто Челлини, как итальянец, в подобном случае выстрелил бы из пистолета и убил почтмейстера.
В самом начале урока он взял в руки список и стал громко читать
фамилии. — Поляк? — спрашивал он при этом. —
Русский? — Поляк? — Поляк?