Суммы, которые она передавала уже Никите, для нее, обладательницы большого богатства, ничтожны, но она все-таки замечала, что требования этого «бродяги», как она мысленно
называла мужа ее матери, все увеличиваются и увеличиваются.
Неточные совпадения
Несколько оправившись от брошенного на нее взгляда, княгиня Васса Семеновна пришла в себя. Когда она обдумывала это свидание с беглым дворецким ее
мужа, она хотела переговорить с ним с глазу на глаз, выслав Архипыча и Федосью, но теперь она на это не решилась. Остаться наедине с этим «выходцем из могилы», как она мысленно продолжала
называть Никиту, у ней не хватало духа…
Удалившись от большого двора, сторонясь
мужа, великая княгиня в своем невольном уединении много училась и наблюдала. Ей скоро надоело чтение романов, она взялась за историю и географию. Ее стали увлекать Платон, Цицерон, Плутарх и Монтескье, в особенности же энциклопедисты и именно Вольтер, которого она
называла своим «учителем». У нее была книжка в кармане, даже когда она каталась верхом — ее любимое занятие. Сильно подействовал на нее Тацит.
— Ты, татко [папа (Прим. автора.).], не скоро еще кончишь играть? — спросила она, имея, по-видимому, привычку
называть мужа таткой.
Неточные совпадения
А именно: однажды Микаладзе забрался ночью к жене местного казначея, но едва успел отрешиться от уз (так
называет летописец мундир), как был застигнут врасплох ревнивцем
мужем.
Это говорилось с тем же удовольствием, с каким молодую женщину
называют «madame» и по имени
мужа. Неведовский делал вид, что он не только равнодушен, но и презирает это звание, но очевидно было, что он счастлив и держит себя под уздцы, чтобы не выразить восторга, не подобающего той новой, либеральной среде, в которой все находились.
― Вы
называете жестокостью то, что
муж предоставляет жене свободу, давая ей честный кров имени только под условием соблюдения приличий. Это жестокость?
Облонский обедал дома; разговор был общий, и жена говорила с ним,
называя его «ты», чего прежде не было. В отношениях
мужа с женой оставалась та же отчужденность, но уже не было речи о разлуке, и Степан Аркадьич видел возможность объяснения и примирения.
— О, прекрасно! Mariette говорит, что он был мил очень и… я должен тебя огорчить… не скучал о тебе, не так, как твой
муж. Но еще раз merci, мой друг, что подарила мне день. Наш милый самовар будет в восторге. (Самоваром он
называл знаменитую графиню Лидию Ивановну, за то что она всегда и обо всем волновалась и горячилась.) Она о тебе спрашивала. И знаешь, если я смею советовать, ты бы съездила к ней нынче. Ведь у ней обо всем болит сердце. Теперь она, кроме всех своих хлопот, занята примирением Облонских.