Неточные совпадения
Он обеими руками охватил
мать, и дикое, страшное рыдание вырвалось из его
груди, рыдание, в котором было столько же гнева и горечи, сколько страдания.
Она прекрасно умела найти дорогу к желанной цели. Свобода, жизнь, счастье! Эти слова отзывались тысячным эхом в
груди юноши, в котором до сих пор насильственно подавляли бурное стремление ко всему тому, что ему предлагала
мать. Как светлая, очаровательная картина, залитая волшебным сиянием, стояла перед ним жизнь, которую рисовала ему Станислава Феликсовна. Стоило протянуть руку — и она была его.
Княжна Людмила не заметила этого. Вскоре они расстались. Княжна пошла к
матери, сидевшей на террасе в радужных думах о будущем ее дочери, а Таня пошла чистить снятое с княжны платье. С особенною злобою выколачивала она пыль из подола платья княжны. В этом самом платье он видел ее, говорил с ней и, по ее словам, увлекся ею. Ревность, страшная, беспредметная ревность клокотала в
груди молодой девушки.
Страх давно уже овладевал мною, но я боролся с ним и скрывал, сколько мог; когда же берег стал уходить из глаз моих, когда мы попали на стрежень реки и страшная громада воды, вертящейся кругами, стремительно текущей с непреодолимою силою, обхватила со всех сторон и понесла вниз, как щепку, нашу косную лодочку, — я не мог долее выдерживать, закричал, заплакал и спрятал свое лицо на
груди матери.
Тяжелый, давящий испуг обнял
грудь матери. Она не понимала, о чем говорилось, но чувствовала, что впереди ее ждет горе.
Неточные совпадения
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, — говорю, — я Демушку // Любила, берегла… — // «А зельем не поила ты? // А мышьяку не сыпала?» // — Нет! сохрани Господь!.. — // И тут я покорилася, // Я в ноги поклонилася: // — Будь жалостлив, будь добр! // Вели без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я
мать ему!.. — Упросишь ли? // В
груди у них нет душеньки, // В глазах у них нет совести, // На шее — нет креста!
Вронский, стоя рядом с Облонским, оглядывал вагоны и выходивших и совершенно забыл о
матери. То, что он сейчас узнал про Кити, возбуждало и радовало его.
Грудь его невольно выпрямлялась, и глаза блестели. Он чувствовал себя победителем.
Но когда подвели его к последним смертным мукам, — казалось, как будто стала подаваться его сила. И повел он очами вокруг себя: боже, всё неведомые, всё чужие лица! Хоть бы кто-нибудь из близких присутствовал при его смерти! Он не хотел бы слышать рыданий и сокрушения слабой
матери или безумных воплей супруги, исторгающей волосы и биющей себя в белые
груди; хотел бы он теперь увидеть твердого мужа, который бы разумным словом освежил его и утешил при кончине. И упал он силою и воскликнул в душевной немощи:
Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к иссохшей
груди покойницы. Полечка припала к ногам
матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими руками за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.
Через несколько минут, проводив Спиваков и возвратясь в сад, Клим увидал
мать все там же, под вишней, она сидела, опустив голову на
грудь, закинув руки на спинку скамьи.