Дав отдохнуть своим храбрецам один только час, Александр Васильевич возвратился в Слоним и, оставив там пленных, раненых и тяжести, под малым прикрытием пошел немедленно к Пинску, где находилось остальное войско Огинского и где было собрание его приверженцев, разогнал их, рассеял, принудил к покорности и через Брест возвратился в Люблин, успокоив Литву и лишив конфедератов
последней надежды на возмущение этой провинции.
Неточные совпадения
Николай Петрович открыл ему рану своего сердца. Он рассказал ему о своей безнадежной любви к подруге своего детства княжне Баратовой, описав ее Александру Васильевичу яркими красками влюбленного. Он перед ним излил свои опасения и
надежды.
Последние родились при прощании с княжной, когда она исполнила его просьбу и сама одела ему на шею медальон со своим миниатюрным портретом.
Эти-то
надежды, как это ни странно, и отравляли существование молодого человека. В
надеждах всегда неизвестность, а
последняя, особенно продолжающаяся долго, хуже всякого горя.
Княжна не удержалась и намекнула старушке, что она также ждет ее сына и если чувства его к ней не изменились, она готова сделаться его женой. Елизавета Сергеевна была в восторге. К чести ее надо сказать, что главною причиною такого восторга было не богатство княжны, а то, что она знала по письмам сына, как
последний до сих пор безумно любит княжну Александру Яковлевну. Добрая старушка не удержалась, чтобы не успокоить в этом смысле дорогую гостью.
Надежда на счастье в душе княжны Баратовой укрепилась.
Прочтя письмо, он поднял на нее глаза, и во взгляде его не было твердости. Она поняла тотчас же, что он уже сам с собой прежде думал об этом. Она знала, что, что бы он ни сказал ей, он скажет не всё, что он думает. И она поняла, что
последняя надежда ее была обманута. Это было не то, чего она ждала.
Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями; — напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимание на комаров, — и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти
последнюю надежду.
— Брат! — заговорила она через минуту нежно, кладя ему руку на плечо, — если когда-нибудь вы горели, как на угольях, умирали сто раз в одну минуту от страха, от нетерпения… когда счастье просится в руки и ускользает… и ваша душа просится вслед за ним… Припомните такую минуту… когда у вас оставалась одна
последняя надежда… искра… Вот это — моя минута! Она пройдет — и все пройдет с ней…
Неточные совпадения
Когда же юности мятежной // Пришла Евгению пора, // Пора
надежд и грусти нежной, // Monsieur прогнали со двора. // Вот мой Онегин на свободе; // Острижен по
последней моде; // Как dandy лондонский одет — // И наконец увидел свет. // Он по-французски совершенно // Мог изъясняться и писал; // Легко мазурку танцевал // И кланялся непринужденно; // Чего ж вам больше? Свет решил, // Что он умен и очень мил.
Жиды начали опять говорить между собою на своем непонятном языке. Тарас поглядывал на каждого из них. Что-то, казалось, сильно потрясло его: на грубом и равнодушном лице его вспыхнуло какое-то сокрушительное пламя
надежды —
надежды той, которая посещает иногда человека в
последнем градусе отчаяния; старое сердце его начало сильно биться, как будто у юноши.
Этим
последним, отчаянным взглядом она хотела высмотреть и уловить хоть какую-нибудь
последнюю себе
надежду.
— Отнюдь нет-с, и даже в некотором смысле нелепость. Я только намекнул о временном вспоможении вдове умершего на службе чиновника, — если только будет протекция, — но, кажется, ваш покойный родитель не только не выслужил срока, но даже и не служил совсем в
последнее время. Одним словом,
надежда хоть и могла бы быть, но весьма эфемерная, потому никаких, в сущности, прав на вспоможение, в сем случае, не существует, а даже напротив… А она уже и о пенсионе задумала, хе-хе-хе! Бойкая барыня!
Но их убивало сознание, что это
последнее свидание,
последний раз, что через пять минут они будут чужие друг другу навсегда. Им хотелось задержать эти пять минут, уложить в них все свое прошлое — и — если б можно было — заручиться какой-нибудь
надеждой на будущее! Но они чувствовали, что будущего нет, что впереди ждала неизбежная, как смерть, одна разлука!