Неточные совпадения
«Ребята, — говаривал он нам, — для
русского солдата нет середины между
победой и смертью.
Военные действия
русских между тем шли очень неважно. Первая кампания 1757 года велась под главным начальством графа Апраксина. Медленно, черепашьим шагом пришла
русская армия, одержала
победу при Грос Легендорфе, простояла целую неделю без дела и ушла назад в Лифляндию.
Тут Александр Васильевич Суворов впервые видел
русские войска в настоящем деле, и в душе его сложилось убеждение, что с ними можно легко победить весь мир. Тут впервые назвал он
русского солдата «чудо-богатырем» и это название сохранил за ним всю свою жизнь, так как не имел случая ни разу убедиться в его неправильности.
Русские дрались с тем сознательным одушевлением, которое уже одно дает верный залог
победы.
Сражение началось, но первое выступление было неудачно.
Русские передовые гусарские эскадроны были опрокинуты.
Победа, казалось, уже была на стороне неприятеля, как вдруг, откуда ни возьмись, появился Александр Васильевич.
Война с Пруссией продолжалась еще некоторое время. Несмотря на
победы, одержанные
русскими, несмотря на взятие Берлина, она была тяжела для России, и все с нетерпением ожидали ее окончания.
У этого города завязалось упорное, кровопролитное сражение. Поляки дрались с отчаянной храбростью, но на стороне
русских было правое дело, и с ними был Суворов. Одно появление его перед войском удесятеряло силу солдат, и они одержали новую славную
победу. Множество храбрых пало близ Брест-Литовска. Товарищи по-христиански простились с убитыми и снесли их в общую могилу. Это было 6 сентября 1794 года.
Все были бодры, веселы, готовились точно на пир, а не в сражение.
Русское сердце чует
победу.
После Рымникской
победы, пожалованный в графы и
Русской, и Священной Римской империи, Александр Васильевич с гордостью написал письмо к своей дочери, начав его словами: «Comtess de deux empires», говорит, что чуть не умер от удара, будучи осыпан милостями императрицы.
Успех французского революционного оружия обеспокоил всех европейских государей. Император Павел послал в Австрию вспомогательный корпус под начальством генерала Розенберга, но Англия и Австрия обратились к
русскому императору с просьбою — вверить начальство над союзными войсками Суворову, имя которого гремело в Европе. Его
победы над турками и поляками — измаильский штурм, покорение Варшавы — были еще в свежей памяти народов.
Молодой генерал Жуберт, видя, что
победа склонилась на сторону
русских, сам повел в штыки свое войско, ободрял солдат, но роковая пуля сразила республиканского генерала. Он пал как герой, и последние его слова были...
— Надеюсь!.. Рад!.. Помилуй бог… Мы
русские!.. Благодарю!.. Спасибо… И
победа над ними и
победа над коварством будет!..
Победа!..
Бонапарт с берегов Нила писал правителю Франции о
русском полководце, пожиравшем его
победы, и спешил из Египта во Францию.
Дорого поплатился Массена за
победу, одержанную под Цюрихом. Пять дней сряду
русские били войска его близ Муттенталя, и все это кончилось тем, что Массену разбили и обратили в бегство. Из войска его было потоплено более 2000 человек, взято в плен 16 обер-офицеров и 1200 человек рядовых, кроме того,
русским досталось пять пушек и множество провианта, в котором оно крайне нуждалось.
Наши офицеры смотрели на будущее радостно. Они говорили, что в войне наступает перелом,
победа русских несомненна, и нашему корпусу навряд ли даже придется быть в деле: мы там нужны только, как сорок тысяч лишних штыков при заключении мира.
Неточные совпадения
Православный
русский воин, // Не считая, бьет врагов… // Так громчей, музыка, // Играй
победу…
Разочарованные насчет
победы над неприятелем [В это самое время, именно 16 августа, совершилось между тем, как узнали мы в свое время, геройское, изумительное отражение многочиленного неприятеля горстью
русских по ту сторону моря, в Камчатке.], мы продолжали плыть по курсу в Аян.
А эпитет этот, в переложении на
русские нравы, обнимал и оправдывал целый цикл всякого рода зазорностей: и шулерство, и фальшивые заемные письма, и нетрудные
победы над женскими сердцами, чересчур неразборчиво воспламенявшимися при слове «любовь».
Во всяком случае,
русская мысль глубоко задумалась над темой о смерти, о
победе над смертью, о рождении, о метафизике пола.
Передовая интеллигенция всех стран переживала в юности пафос окончательной
победы знания и безвозвратного поражения веры, а интеллигенция
русская со свойственной ей склонностью к крайностям, со страстной верой пережила это поражение всякой веры и поверила в знание.