Неточные совпадения
— Уж такой молодец, что другого нет. В городе Голнау его ранили картечью в
ногу… Он, батюшка, примочил рану водкой из фляжки и снова вскочил
на лошадь… Его начальство
было в госпиталь прогонять, а он сказал: «
На коне лучше, чем в госпитале…»
В этой погоне прошло много времени. Из сада мальчик выбежал в поле, быстро распутал
ноги у одной из пасшихся
на траве лошадей, вскочил
на нее и умчался во всю прыть без седла и уздечки, держась за гриву лошади, прямо
на глазах совсем
было догнавшего его Степана. Последний охал и кричал, но эти крики разносил ветер, и оставалось неизвестно, слышал ли их дикарь-барчук. Степану пришлось идти к старому барину и шепотом докладывать ему
на ухо о случившемся.
Ребенок бросился к
ногам отца, а затем перешел
на грудь рыдающей матери. Будущность сына
была решена.
— Батюшка… Я хочу
быть солдатом… Ведь вы же знаете… — повалился сын в
ноги сидевшему
на табурете отцу.
Отец Илларион угомонился ранее года. С ним сделалась так называемая «пьяная горячка». В припадке ее он влез
на трубу дома и, вероятно вообразя себя птицей или другим крылатым существом, подняв руки кверху, бросился вниз. Поднятый, весь разбитый, с вывихнутою
ногою, он
был отправлен в больницу. Все это произошло в отсутствие Александра Васильевича.
Со Спасской башни раздался зловещий звук набата. Это звонили забравшиеся туда звонари-добровольцы. При звуках набата толпа еще более рассвирепела и с криками «Богородицу грабят» набросилась
на подьячих и солдат. Они
были избиты, сбиты с
ног и буквально растоптаны народом.
Старик фельдшер
был прав, сказав, что натура лучше врача. Недели через две молодой офицер
был уже
на ногах «молодец молодцом», как предсказал ему Суворов.
Город
был разделен
на четыре части, в каждую
был назначен особый комендант.
На них возложены наблюдение за обывателями и ответственность за их верность. Еврейский квартал города поставлен
на военную
ногу. Обыватели-евреи получили вооружение и содержали городские караулы [Петрушевский А. Генералиссимус князь Суворов.].
Александр Васильевич, по своему обыкновению,
был всегда впереди и дорого поплатился бы за свою неустрашимость. Его окружили несколько турок, и он погиб бы непременно, если бы несколько казаков и гренадер не подоспели к нему
на помощь. Турки
были частью убиты, частью обращены в бегство, но Суворов, сильно раненный в
ногу, упал
на землю.
Путы, надеваемые
на нее любимым человеком, казались ей легки и приятны, и скоро она
была ими связана по рукам и
ногам. Сигизмунд Нарцисович, как искусный паук, ткал свою паутину около нравящейся ему мухи. Люди, подобные ему, обладающие не только сильным характером, но и хладнокровием злодея, действуют неотразимо
на женщину. Библейское сказание красноречиво доказывает ее склонность поддаваться обаянию зла.
Крепость Нейшлот, считавшаяся в то время одним из важнейших пограничных укреплений в северной части русской Финляндии,
была вся
на ногах. Ожидали приезда его сиятельства графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского, имя которого в то время гремело не только
на всю Россию, но далеко за ее рубежом.
По окончании одного танца, отводя
на место даму, он
был так неосторожен, что наступил Суворову
на ногу в то время, когда тот проходил по комнате. Александр Васильевич сморщился, сделал гримасу и, схватившись рукою за конец ступни, закричал...
На другой день приехал Александр Васильевич и тотчас
был принят Павлом Петровичем. Суворов упал к
ногам государя. Император поднял старца-героя и возложил
на него большой крест святого Иоанна Иерусалимского.
Внизу
была благодатная осень, а
на горах суровая зима. Вверху и в самую ясную погоду холод, ветер, а внизу, под
ногами храброго войска, тепло, гром и молния. Насмотрелись там чудес природы чудо-богатыри, солдатушки Суворова. Несмотря
на это бедственное положение, они не горевали — за них горевал отец всего русского воинства — Суворов.
Во все время этого славного перехода Александр Васильевич
был на своей старой лошаденке, едва волочившей
ноги, в синем плаще, подбитом, как говорится, ветром, сшитом в 1792 году, в мундире и полуботфортах. У форменной треугольной шляпы его
были опущены поля.
Явившись
на службу, он как будто поправился, но к концу итальянской кампании снова стал хворать. Перед швейцарскою кампанией слабость его
была так велика, что он едва ходил, стали чаще побаливать глаза, давали о себе знать старые раны, особенно
на ноге, так что не всегда можно
было надеть сапог.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да
есть у нас губернская мадера: неказиста
на вид, а слона повалит с
ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею
на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Осип. Да
на что мне она? Не знаю я разве, что такое кровать? У меня
есть ноги; я и постою. Зачем мне ваша кровать?
Вы, может
быть, думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной
на дружеской
ноге.
Городничий. Не гневись! Вот ты теперь валяешься у
ног моих. Отчего? — оттого, что мое взяло; а
будь хоть немножко
на твоей стороне, так ты бы меня, каналья! втоптал в самую грязь, еще бы и бревном сверху навалил.
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, — говорю, — я Демушку // Любила, берегла… — // «А зельем не
поила ты? // А мышьяку не сыпала?» // — Нет! сохрани Господь!.. — // И тут я покорилася, // Я в
ноги поклонилася: // —
Будь жалостлив,
будь добр! // Вели без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я мать ему!.. — Упросишь ли? // В груди у них нет душеньки, // В глазах у них нет совести, //
На шее — нет креста!