Неточные совпадения
— Нечего и думать. Я задохнуть в канцелярии, заглушу и последние мои способности, если они только есть у меня, из меня выйдет ограниченный человек и неспособный чиновник, вот и все. Если начинать работать на избранном поприще,
то надо относиться к нему с
любовью, вступать на него со свежими силами, а не покрытым канцелярскою пылью, заеденным бумажною формалистикою… И не говорите, ни за что, ни за что!
С одной стороны она сознавала всю неприглядность, всю мелочность, всю суету такой неутолимой тщеславной жажды, стараясь не признаваться в ней даже самой себе, объясняя свои поступки, для которых эта жажда была единственным рычагом, иными, более благовидными и даже высокими мотивами, как желание учиться,
любовь к ближним и
тому подобное, а между
тем, с другой, чувствовала, что эта жажда растет, настойчивее и настойчивее требует своего удовлетворения, и «годы», выражаясь словами поэта, «проходят, все лучшие годы».
За последнее, впрочем, время
любовь его к княжне Маргарите, приезжавшей в отцовский дом раза три, или четыре, не
то чтобы уменьшилась, а как-то притупилась. Мечты о возможности грядущего счастья хотя и не покидали его, но помимо его воли являлись закутанными в дымку сомнения.
Будучи еще совсем ребенком, княжна Лида не ведала страсти и ее вполне удовлетворяло
то нежное внимание, с которым относился к ней любимый ею человек, отыскавший эту нежность в своем сердце, переполненном
любовью к другой.
— А
то, что если бы княжна Маргарита Дмитриевна захотела, — а она, кажется, этого совсем не прочь, —
то господин Шатов охотно бы уступил вас своему другу, не из чувства дружбы к нему, а из чувства
любви к вашей сестре. Если же бы, к довершению всего, вы на это согласились,
то счастливее человека, чем господин Карнеев, трудно было бы и сыскать.
Я понял, что есть другая, высшая
любовь —
любовь к Богу, который есть Сам
любовь, как говорит Апостол, и эта
любовь, если не вытеснила из моего сердца
ту, все-таки греховную
любовь, — я говорю откровенно, —
то очистила ее от всего земного и я чувствую, что эта новая, высшая, переполнившая мое сердце
любовь способна поглотить первую и в ней одной я найду успокоение моей измученной душе.
Николай Леопольдовича смотрел на юношу как на будущего своего выгодного клиента, который возвратит ему сторицею
те сравнительно небольшие суммы, которыми он покупал восторженную
любовь молодого князя.
— А если любишь,
то разделишь мою участь! — почти крикнула она. — Довольно преступлений, я решила, знай, я решила бесповоротно сознаться во всем до мельчайших подробностей. Это облегчит мою душу.
Того же требую я и от тебя во имя
любви ко мне, раскайся, явись сейчас же с повинною, а завтра я дам свое показание.
Ее собственные поступки, ее личные грехи и совершенные преступления всецело завладели ее мыслями. Она с каким-то непонятным наслаждением углублялась в свое прошлое, мучилась, ужасалась и в тоже время упивалась, наслаждалась своим ужасом, своими мученьями. Перед ней предстал образ страдалицы Лиды в
тот момент, когда бедная, обманутая в своей
любви, чистая девушка спала могильным сном в своей кроватке.
— Да, невеста, более чем невеста — жена, хотя еще не венчанная!.. И я хочу, чтобы с ней обращались, как с таковой до
тех пор, пока я, произведенный в офицеры, не поведу ее торжественно к алтарю, не искуплю этим свой грех перед нею, не отблагодарю ее, посвятив ей всю мою жизнь за ее
любовь и доверие ко мне.
Этот господствовавший в салоне Гариновой тон коробил даже циничного Гиршфельда, ставшего, кстати сказать, в силу своей платонической
любви, почти пуританином. Окружающие часто открыто выражали ему свою зависть, как обладателю «божественной», и
тем заставляли его, прикрываясь деланной улыбкой, переносить жестокие сердечные страдания. Не раз с сожалением и раскаянием вспоминал он не только княжну Маргариту, но даже княгиню Зинаиду Павловну.
С своей «первой серьезной
любовью», как называл Шестов Агнессу Михайловну, он познакомил и своего единственного оставшегося ему верным старого друга, — князя Виктора Гарина.
Тот изредка вместе с ним посещал семью Боровиковых и даже шутя ухаживал за Зиночкой, к великому неудовольствию Милашевича.
Ошеломленная переданным ей сыном известием о его
любви к
той женщине, от которой она его, казалось, так искусно устранила, княгиня решила сообщить завтра же все мужу и вместе с ним придумать способ спасти своего любимца из рук этой злодейки. На другой день ее ожидал новый сюрприз. Князь Василий, которого она только что думала пригласить к себе для переговоров, бледный, расстроенный явился в ее кабинет.
— Да, о
любви, — горячо начал он, задетый за живое ее насмешливым тоном, — о
той безумной
любви, о
том восторженном поклонении, неизменность которых я надеюсь доказал вам, в течении стольких лет. Я долее страдать не могу, не в состоянии — ведь и страданиям нужен предел.
Мы взроем вам землю, украсим ее, спустимся в ее бездны, переплывем моря, пересчитаем звезды, — а вы, рождая нас, берегите, как провидение, наше детство и юность, воспитывайте нас честными, учите труду, человечности, добру и
той любви, какую Творец вложил в ваши сердца, — и мы твердо вынесем битвы жизни и пойдем за вами вслед туда, где все совершенно, где — вечная красота!
Неточные совпадения
Хлестаков. Нет, я влюблен в вас. Жизнь моя на волоске. Если вы не увенчаете постоянную
любовь мою,
то я недостоин земного существования. С пламенем в груди прошу руки вашей.
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в
том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная
любовь ваша…
Все остальное время он посвятил поклонению Киприде [Кипри́да — богиня
любви.] в
тех неслыханно разнообразных формах, которые были выработаны цивилизацией
того времени.
Он не верит и в мою
любовь к сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает, что я не брошу сына, не могу бросить сына, что без сына не может быть для меня жизни даже с
тем, кого я люблю, но что, бросив сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает и знает, что я не в силах буду сделать этого».
Но теперь Долли была поражена
тою временною красотой, которая только в минуты
любви бывает на женщинах и которую она застала теперь на лице Анны.