Неточные совпадения
— Вот, ваше сиятельство, как переменяются
на сцене жизни роли… Несколько лет тому назад я
на коленях вместе
с вашим сыном умоляла вас о согласии
на наш брак… Я была тогда, хотя и опозоренная князем Виктором, но еще совершенно молодая, наивная и неиспорченная женщина, почти
ребенок, в моих жилах текла и тогда, как течет и теперь, такая же княжеская кровь, как и в ваших
детях, но вы не только не изъявили этого согласия, но выгнали меня со двора, как ненужную собачонку.
Неточные совпадения
Катерина Ивановна закусывала губы и сдерживала слезы; она тоже молилась, изредка оправляя рубашечку
на ребенке и успев набросить
на слишком обнаженные плечи девочки косынку, которую достала
с комода, не вставая
с колен и молясь.
Несмотря, однако ж,
на эту наружную угрюмость и дикость, Захар был довольно мягкого и доброго сердца. Он любил даже проводить время
с ребятишками.
На дворе, у ворот, его часто видели
с кучей
детей. Он их мирит, дразнит, устроивает игры или просто сидит
с ними, взяв одного
на одно
колено, другого
на другое, а сзади шею его обовьет еще какой-нибудь шалун руками или треплет его за бакенбарды.
Начинает тихо, нежно: «Помнишь, Гретхен, как ты, еще невинная, еще
ребенком, приходила
с твоей мамой в этот собор и лепетала молитвы по старой книге?» Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее; ноты выше: в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная, и, наконец, отчаяние: «Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!» Гретхен хочет молиться, но из груди ее рвутся лишь крики — знаете, когда судорога от слез в груди, — а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается в душу, как острие, все выше — и вдруг обрывается почти криком: «Конец всему, проклята!» Гретхен падает
на колена, сжимает перед собой руки — и вот тут ее молитва, что-нибудь очень краткое, полуречитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь в высшей степени средневековое, четыре стиха, всего только четыре стиха — у Страделлы есть несколько таких нот — и
с последней нотой обморок!
Он не только вспомнил, но почувствовал себя таким, каким он был тогда, когда он четырнадцатилетним мальчиком молился Богу, чтоб Бог открыл ему истину, когда плакал
ребенком на коленях матери, расставаясь
с ней и обещаясь ей быть всегда добрым и никогда не огорчать ее, — почувствовал себя таким, каким он был, когда они
с Николенькой Иртеневым решали, что будут всегда поддерживать друг друга в доброй жизни и будут стараться сделать всех людей счастливыми.
Ранцева взяла девочку и,
с материнскою нежностью прижимая к себе голенькие и пухленькие ручки
ребенка, посадила к себе
на колени и подала ей кусок сахара.