Неточные совпадения
Между
тем, мальчику минуло десять лет. Отец
чаще стал поговаривать об отсылке сына в Москву, но в это время случайное событие переменило все предположения.
На 6-й линии Васильевского острова, далеко в
то время не оживленного, а, напротив, заселенного весьма мало сравнительно с остальными
частями Петербурга, стоял одноэтажный, выкрашенный в темно-коричневую краску, деревянный домик, который до сих пор помнят старожилы, так как он не особенно давно был заменен четырехэтажным каменным домом новейшего типа, разобранным вследствие его ветхости по приказанию полицейской власти.
Целые вечера проводил он в беседах с Натальей Федоровной, и предметами этих бесед были большею
частью интересующие их обоих отвлеченные
темы.
Храбрый до отваги, добрый, но справедливо строгий, он был кумиром солдат и любимец
той части своих товарищей, которые искали в человеке не внешность, а душу.
Наталья Федоровна тоже часто задумывалась о причинах совершенного непосещения их дома молодым Зарудиным, но вместе с
тем и была довольна этим обстоятельством: ей казалось, что время даст ей большую силу отказаться от любимого человека, когда он сделает ей предложение, в чем она не сомневалась и что подтверждалось в ее глазах сравнительно
частыми посещениями старика Зарудина, их таинственными переговорами с отцом и матерью, и странными взглядами, бросаемыми на нее этими последними.
По воскресеньям же Крестовский остров делался центром сборища всего немецкого петербургского населения,
часть которого угощалась в обширном деревянном трактире, находившемся на берегу, совершенно напротив Зиновьевской дачи, где был перевоз от конца Зеленой улицы, так как в
те времена о Крестовском мосте и помину не было.
На берегу, или около
той части берега, которая выходила напротив дачи графини Лаваль, стояли летние деревянные горы, с которых беспрестанно слетали колясочки или кресельцы на колесцах, и на них сидели большею
частью пары, причем дама помещалась у кавалера на коленях и притом всегда жантильничала, выражая жантильность эту криками и визгами, между
тем как кавалеры, обнаруживая чрезвычайную храбрость при слетании колесных саночек с вершины горы, заливались истерическим хохотом и сыпали бесчисленное множество немецких вицов, в остроумности которых вполне убеждены были их творцы, молодые булочники, сапожники, портные, слесаря и прочие.
От всех
частей и лиц вотчинного управления аккуратный помещик требовал суточных рапортов, которые просматривал лично, хотя бы за его отсутствием из Грузино их накопилось бы большое количество, и клал
те или другие резолюции.
Они устраивались
то во флигеле Настасьи Федоровны, а
чаще в избе Агафонихи, стоявшей у околицы, вдали от других строений.
Теперь же граф сожалел, что не предупредил свою экономку-фаворитку, теперь он боялся, что она, обиженная и оскорбленная, сама уйдет от него, между
тем как ее пленительный сладострастный образ все
чаще и
чаще стал восставать перед графом, так как его молодая жена была далеко не такой женщиной, которая могла бы действовать на чувственную сторону мужской природы.
Сплетня о Бахметьевой и Талицком росла, как снежный ком, среди обитателей Васильевского острова, и даже проникла в «город», как называли в
то время центральную
часть Петербурга.
Для всякого непредубежденного исследователя это письмо ясно показывает, что лично император Николай Павлович хорошо понимал, что лишь благодаря железной руке графа Аракчеева, укрепившего дисциплину в войсках, последние были спасены от общей деморализации,
частью внесенной в них
теми отуманенными ложными французскими идеями головами, известными в истории под именем «декабристов».
К старушке Елизавете Андреевне, жившей, впрочем, и без
того очень уединенно и скромно в Москве, сановитая ее
часть относилась с холодною, сдержанною любезностью, и эти отношения не изменились даже после посещения ее государем Александром Павловичем 18-го августа 1816 года.
Офицеров, желавших служить в поселениях, почти не встречалось, и они были переводимы туда большею
частью по распоряжению начальства,
то есть по указанию графа, или по рекомендации
тех начальников, которым он более доверял, вот почему письмо Елизаветы Андреевны имело, несмотря на
то, что ее сын не любил, когда она кому-нибудь протежировала, такой быстрый и успешный результат.
Медленно стали они загораться, а Зыбин, между
тем, аппетитно прихлебывал из стакана пунш, наблюдая, как синеватое пламя постепенно охватывает документы, составляющие юридическую
часть человека.
Вскоре легкие шаги раздались вдалеке, в
той части сада, где находилась калитка.
Сборища эти прикрывались литературой, и между самыми
частыми посетителями их было два или три известных поэта — друзья и приятели A. C. Пушкин, Кондратий Рылеев и капитан Александр Бестужев, и многие гвардейские офицеры, более или менее известные за любителей поэзии и литературы. По
тем же сведениям полиции, эти молодые люди принадлежали к либеральной молодежи, называвшейся «Молодою Россиею».
Среди молодежи
того времени, по большей
части военной, возникла мысль, вскоре приведенная в исполнение, основать тайное общество: «Союз спасения, или истинных и верных сынов отечества», который с течением времени был заменен «Союзом благодействия».
— На этом покосе у нас лучшая трава! Если мы сдадим лучшее сено,
то у нас у самих мало останется хорошего… В общих покосах, кидаемых по жребию, иному достанется в
часть одна дурная трава…
Неточные совпадения
Городничий.
Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей
части, а я отправлюсь сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
То же я должен вам заметить и об учителе по исторической
части.
Молиться в ночь морозную // Под звездным небом Божиим // Люблю я с
той поры. // Беда пристигнет — вспомните // И женам посоветуйте: // Усердней не помолишься // Нигде и никогда. // Чем больше я молилася, //
Тем легче становилося, // И силы прибавлялося, // Чем
чаще я касалася // До белой, снежной скатерти // Горящей головой…
Крестьяне рассмеялися // И рассказали барину, // Каков мужик Яким. // Яким, старик убогонький, // Живал когда-то в Питере, // Да угодил в тюрьму: // С купцом тягаться вздумалось! // Как липочка ободранный, // Вернулся он на родину // И за соху взялся. // С
тех пор лет тридцать жарится // На полосе под солнышком, // Под бороной спасается // От
частого дождя, // Живет — с сохою возится, // А смерть придет Якимушке — // Как ком земли отвалится, // Что на сохе присох…
«Я не ропщу, — сказала я, — // Что Бог прибрал младенчика, // А больно
то, зачем они // Ругалися над ним? // Зачем, как черны вороны, // На
части тело белое // Терзали?.. Неужли // Ни Бог, ни царь не вступится?..»