— На Лазаревом кладбище, в церкви, нынче годовщина смерти моей матушки, я приехал
помолиться на ее могиле и случайно увидел вас, распростертую, без чувств, у могилы вашего батюшки, кругом не было ни души, я положительно растерялся и, не зная, что делать, взял и принес вас сюда, так как на дворе дождь…
Неточные совпадения
—
Молись, надейся
на Бога — вот мой завет тебе, — сказала она, обливая слезами склоненную перед ней голову Алеши.
«Да, там,
на свежей могиле отца-друга, в горячей молитве, может она почерпнуть силу, найти утешение… Ему, отошедшему в тот мир, где нет ни печали, ни воздыхания, может поверить она свою земную печаль, открыть свою душу, он поймет ее и
помолится за нее пред престолом Всевышнего».
—
Помолимся, чтобы Бог простил нам нашу грешную беседу… — как-то особенно торжественно сказала она, опускаясь
на колени посреди пустынного храма.
Она уже тихо
молилась и плакала, но это уже были не те слезы, которые она проливала
на отцовской могиле, не слезы накопившегося тяжелого горя, а тихие сладкие слезы душевной мольбы и надежды
на благость Провидения.
Отправив письмо, граф Алексей Андреевич заперся в своем кабинете и выходил оттуда лишь
на могилу своего «единственного верного друга»,
на которой подолгу горячо
молился, ударяя себя в грудь и целыми часами лежа яичком
на могильной плите.
— Хоть бы
молился Богу
на досуге, если ничего не можешь придумать делать.
Новость и неизвестность его положения, огромный храм с иконостасом, украшенный щедро золотом и драгоценными каменьями,
на которых играл свет восковых свечей и лампад, поражающее пение, стройный ряд монахов в черной одежде, торжественное спокойствие, с каким они
молились Богу — словом, вся святость места ясно говорила за себя и невольно заставляла пасть во прах и
молиться усердно. Несмотря
на то, что вечерня продолжалась часа три, Михаил Андреевич не почувствовал ни утомления, ни усталости.
Императрица-мать стояла
на коленях около алтаря и горячо
молилась. С ней рядом
молился великий князь Николай.
На Татьяну Борисовну, как выражались дворовые села Грузина, «находило» — она то убегала в лес даже в суровую осень и пропадала там по целым дням, пока, по распоряжению графа, посланные его не находили ее сидящей под деревом в каком-то оцепенении и не доставляли домой, то забиралась в собор и по целым суткам
молилась до изнеможения, и тут уже никакие посланные не в состоянии были вернуть ее в дом, пока она не падала без чувств и ее не выносили из церкви
на руках, то вдруг, выпросив у графа бутылку вина, пила и поила вином дворовых девушек, заставляла их петь песни и водить хороводы, сама принимала участие в этих забавах, вдруг задумывалась в самом их разгаре, а затем начинала неистово хохотать и хохотала до истерического припадка.
— Я ему чуть в буркалы его охальные не плюнул, чтобы не повадно ему было сплетать несуразные сплетки. «В Тихвин наша барыня уехала,
на богомолье, а ты не весть что зря языком болтаешь, охальник, право, охальник…» — сказал я ему, а он мне в ответ: «И Богу
молиться, чай, с милым дружком сподручнее, чем с калекою мужем сидьмя сидеть…» Бросился я было к нему, чтобы оттаскать за волосы за такие речи, да увертлив, подлец, убег…
Яков с Кузьмой провели утро в слободе, под гостеприимным кровом кабака. Когда они выходили из кабака, то Кузьма принимал чрезвычайно деловое выражение лица, и чем ближе подходил к дому, тем строже и внимательнее смотрел вокруг, нет ли беспорядка какого-нибудь, не валяется ли что-нибудь лишнее, зря, около дома, трогал замок у ворот, цел ли он. А Яков все искал по сторонам глазами, не покажется ли церковный крест вдалеке, чтоб
помолиться на него.
— Послушайте… — едва слышно заговорила девушка, опуская глаза. — Положим, есть такая девушка, которая любит вас… а вы считаете ее пустой, светской барышней, ни к чему не годной. Что бы вы ответили ей, если бы она сказала вам прямо в глаза: «Я знаю, что вы меня считаете пустой девушкой, но я готова
молиться на вас… я буду счастлива собственным унижением, чтобы только сметь дышать около вас».
Неточные совпадения
У гроба Иисусова //
Молилась,
на Афонские // Всходила высоты, // В Иордань-реке купалася…
Дворовый, что у барина // Стоял за стулом с веткою, // Вдруг всхлипнул! Слезы катятся // По старому лицу. // «
Помолимся же Господу // За долголетье барина!» — // Сказал холуй чувствительный // И стал креститься дряхлою, // Дрожащею рукой. // Гвардейцы черноусые // Кисленько как-то глянули //
На верного слугу; // Однако — делать нечего! — // Фуражки сняли, крестятся. // Перекрестились барыни. // Перекрестилась нянюшка, // Перекрестился Клим…
Вам
на роду написано // Блюсти крестьянство глупое, // А нам работать, слушаться, //
Молиться за господ!»
Чуть не
молятся // Крестьянки
на нее…
— И я тот твой бездельный поступок по благодушию своему прощаю! — вновь начал Фердыщенко, — а которое ты имение награбил, и то имение твое отписываю я, бригадир,
на себя. Ступай и
молись богу.