Неточные совпадения
На другой день, 20 июля, Алексей Аракчеев поступил в корпус, а отец его, встретившись с одним московским
родственником, давшим ему денег на
дорогу, «поручив сына под покровительство Казанской Богородицы», уехал в деревню.
Вся эта обстановка напоминала фон Зееману годы его юности, и он мысленно стал переживать эти минувшие безвозвратные годы, все испытанное им, все им перечувствованное, доведшее его до смелой решимости вызваться прибыть сегодня к графу и бросить ему в лицо жестокое, но, по убеждению Антона Антоновича, вполне заслуженное им слово, бросить, хотя не от себя, а по поручению других, но эти другие были для него
дороже и ближе самых ближайших
родственников, а не только этой «седьмой воды на киселе», каким приходился ему ненавистный Клейнмихель.
— Да, господина Зибенбюргера. Сверх того, по дальнейшим моим соображениям и надежде, что при чести, которую я… со временем… буду иметь лично ознакомиться с моим
дорогим родственником, генералом… министром… я буду удостоверен в сильном покровительстве его охранным листом и другими вернейшими способами, даю слово содержать тайну до трех часов завтрашнего дня. Ну вот как я щедр и великодушен! даже до четырех часов. Уф! это многого мне стоит.
Неточные совпадения
— Да хоть послезавтра. Что нам здесь делать-то! Шампанское с Кукшиной пить?
Родственника твоего, либерального сановника, слушать?.. Послезавтра же и махнем. Кстати — и моего отца усадьбишка оттуда недалеко. Ведь это Никольское по ***
дороге?
Приехали они в двух экипажах; в первом экипаже, в щегольской коляске, запряженной парой
дорогих лошадей, прибыл Петр Александрович Миусов со своим дальним
родственником, очень молодым человеком, лет двадцати, Петром Фомичом Калгановым.
Когда еще не было железных
дорог, ребятишек привозили в Москву с попутчиками, на лошадях. Какой-нибудь
родственник, живущий в Москве, также с попутчиком приезжал на побывку в деревню, одетый в чуйку, картуз с лаковым козырьком, сапоги с калошами, и на жилете — часы с шейной цепочкой.
Эта местность особенно славилась своими пиратами. «Молодые» ехали с визитом к жившему в этом переулке богатому и скупому
родственнику и поразили местное население невиданным экипажем на
дорогой паре лошадей под голубой шелковой сеткой. Глаза у пиратов сразу разгорелись на добычу.
Дешерт стал одеваться, крича, что он умрет в
дороге, но не останется ни минуты в доме, где смеются над умирающим
родственником. Вскоре лошади Дешерта были поданы к крыльцу, и он, обвязанный и закутанный, ни с кем не прощаясь, уселся в бричку и уехал. Весь дом точно посветлел. На кухне говорили вечером, каково-то у такого пана «людям», и приводили примеры панского бесчеловечья…