Неточные совпадения
В начале царствования Александра I, Аракчеев не занимал никакого особенно важного поста и, оставаясь начальником всей артиллерии, не имел еще тогда видимого влияния на политические и внутренние
дела государства, но вскоре новый
император также приблизил его к себе, назначил на пост военного министра, который Аракчеев занимал, однако, недолго и, отказавшись сам, был назначен генерал-инспектором всей пехоты.
Начиная же с 1815 года, то есть именно с того времени, которое мы избираем за исходный пункт нашего правдивого повествования, он стоял на высоте своего могущества — быв правою рукою
императора и рассматривал вместе с ним все важнейшие
дела государственного управления, не исключая и
дел духовных.
Впрочем, граф и на самом
деле бывал в своем доме лишь наездом, живя за последнее время постоянно в Грузине, имении, лежавшем на берегу Волхова, в Новгородской губернии, подаренном ему вместе с 2500 душ крестьян
императором Павлом и принадлежавшем прежде князю Меньшикову. Даже в свои приезды в Петербург он иногда останавливался не в своем доме, а в Зимнем дворце, где ему было всегда готово помещение.
Когда в следующем 1796 году великий князь Павел Петрович, сделавшись уже
императором, подарил возведенному им в баронское, а затем графское достоинство и осыпанному другими милостями Аракчееву село Грузино с 2500 душами крестьян, Алексей Андреевич переехал туда на жительство вместе с Настасьей Федоровной и последняя сделалась в нем полновластной хозяйкой, пользуясь неограниченным доверием имевшего мало свободного времени, вследствие порученных ему государственных
дел, всесильного графа, правой руки молодого государя, занятого в то время коренными и быстрыми преобразованиями в русской армии.
Так как на военном совете, под председательством
императора Франца, решено было пожертвовать Веной, то Кутузов отступал на северо-восток к Брюну, вступая на пути в отдельные стычки с авангардом французов; особенно сильна была стычка у Дюрпштейна: «Этот
день был
днем резни», — пишет Наполеон в своем бюллетене.
Сам Наполеон дивился храбрости русского арьергарда. «Русские гренадеры выказали неустрашимость», — писал он в своем бюллетене. Имя Багратиона, как героя, обошло всю Россию. За
дело при Шенграбене он был произведен в генерал-лейтенанты, получил Георгиевский крест второй степени и командирский крест ордена Марии Терезы от
императора Франца; последнего ордена никто из русских еще не имел.
В 1803 году
император Александр Павлович сделал его инспектором всей артиллерии и командиром лейб-гвардии артиллерийского батальона, но, кроме того, он постоянно призывал его к себе для советов, и все главнейшие
дела государственного управления, не исключая и
дел духовных, рассматривались и приготовлялись при участии графа Аракчеева.
Главнокомандующий армией Бенингсен донес
императору о поражении нашей армии под Фридландом на другой
день после битвы; в конце донесения он намекал на необходимость перемирия, с целью выиграть время и вознаградить наши потери.
Первое то, что в самые трудные
дни отступления армии от Вильны к Дриссе, Аракчеев, вместе с Шишковым, дал государю совет ехать в Москву, совет слишком смелый, потому что он шел вразрез только что торжественно объявленному в приказе обещанию
императора не расставаться с войсками.
Не мог он считаться даже и полным управляющим Грузинской вотчины, так как сам граф Алексей Андреевич, удалившись в начале царствования
императора Николая Павловича от кормила государственного корабля России, поселился почти безвыездно в Грузине и начал лично управлять вотчинными
делами, отодвинув, таким образом, Петра Федоровича на степень главного делопроизводителя вотчинной конторы.
Большинство исторических источников, враждебно относящихся к деятельности графа Аракчеева во время царствования
императора Александра Павловича, видят в этой заботе о здоровье графа и советах ему ехать за границу лишь предлог деликатно удалить его от управления государственными
делами, так как
император Николай Павлович признал-де его деятельность вредною для России.
В тот самый
день, в который войска Наполеона переправились через Неман и, оттеснив казаков, заняли русскую территорию,
император Александр Павлович был на бале, дававшемся ему его флигель-адъютантами по подписке, для которого богатый помещик Виленской губернии, граф Бенингсен, любезно предоставил свой загородный дом в Закрете.
По странной исторической случайности, посол русского государя был задержан в неприятельском лагере и через несколько
дней уже снова в Вильне, в том самом замке Кейстута и даже в том самом кабинете, откуда отправлял его русский
император, получил аудиенцию у
императора французов, который и вручил ему письмо с дерзким и заносчивым ответом
императору Александру Павловичу, полное лживых обвинений и непомерных требований.
Государь далеко не
разделял доверия великого князя Константина Павловича, и не подозревавшего, что императорское правительство могло встретить серьезные препятствия в провинциях старой Польши.
Император же, напротив, знал, что опасность существовала и что она скоро должна обнаружиться.
Император сломил печать и молча прочел письмо, на котором был почтовый штемпель и потому оно естественно попало на стол, куда каждый
день клали адресуемые
императору послания со всех концов мира.
Польский сейм окончил свое третье заседание, которое было ведено спокойно и благоразумно. 2 июня закрытие сейма было совершено в присутствии
императора, который на другой
день уезжал в Петербург.
В тот самый
день, когда в Варшаву пришло известие о смерти
императора Александра Павловича, в Петербург прибыли из Таганрога письма, извещавшие об его опасной болезни.
Адмирал Александр Семенович Шишков, министр народного просвещения, с присущим ему горячим красноречием, высказался, что государство не может ни одного
дня оставаться без
императора и что присягу прежде всего, надо дать великому князю Константину, и он волен принять корону или отказаться от нее.
Шесть
дней прошло, как цесаревич Константин Павлович был провозглашен
императором и как правительственные акты давались от его имени, а в Петербурге все еще не получали известия из Варшавы.
Николай Павлович колебался распечатать ли письмо, адресованное
императору, но заставив повторить себе точные инструкции, данные Дибичем своему посланному, сломал печать, так как
дело могло касаться благосостояния государства.
За несколько
дней до своей смерти, покойный
император, которому, как мы уже сказали, было известно положение
дел, приказал произвести несколько арестов. Начальнику казачьего полка Николаеву поручено было арестовать Вадковского, отставного офицера, который оказывал важное влияние на офицеров — своих прежних товарищей.
Данная войсками присяга Константину Павловичу, со
дня на
день долженствующая быть замененной другою, давала им в руки возможность действовать на солдат якобы легальным путем, указывая на то, что шутить присягой грешно, что от присяги может освободить их лишь тот, кому они присягали, а именно, их
император Константин Павлович, которого брат его Николай держит, будто бы, под арестом, намереваясь захватить престол силою.
Тридцать лет среди благословения мира и громов войны, в законодательстве и суде, в
деле внутреннего образования и внешнего возвеличения России, везде и всегда
император Николай I был на страже ее чести и славы, ее отцом, а вместе, первым и преданнейшим из ее сынов.
Вспомнились графу недавние торжественно страшные
дни, произведшие не на него одного глубокое впечатление, а на всю Россию — время продолжительного печального кортежа с прахом усопшего
императора от Таганрога до Петербурга.
После сего мы останемся в спокойном уповании, что в
день, когда Царь царствующих, по общему для земнородных закону, воззовет нас от сего временного царствия в вечность, государственные сословия, которым настоящая непреложная воля наша и сие законное постановление наше, в надлежащее время, по распоряжению нашему, должно быть известно, принесут верноподданническую преданность свою назначенному нами наследственному
императору единого, нераздельного Престола Всероссийской Империи, Царства Польского и Княжества Финляндского.
Так окончился первый
день буйства поселян
императора австрийского Франца I поселенного полка.
— Государь
император послал меня вместо себя, и я, его императорского величества именем, уведомляю вас, что, невзирая на противозаконные
дела, которые хотя весьма прогневили его, но, по своей милости, государь имеет терпение ожидать от вас полного раскаяния и смирения.