«Она наверное не выйдет, а впрочем, может быть…» — гвоздем сидели в его
голове слова Кудрина, и не покидали его до самого того момента, когда он на другой день, вместе с Андреем Павловичем, позвонил у подъезда заветного домика на Васильевском острове.
Неточные совпадения
Николай Павлович покачал
головой и хотел заговорить, но Кудрин не дал ему вымолвить
слова и продолжал...
Во второй или третий приезд графа в его вотчину, позднею ночью Воскресенский был разбужен пришедшей в аптеку грузинской крестьянкой, просившей лекарства для своего внезапно заболевшего мужа, у которого, по ее
словам, «подвело животики». Егор Егорович, внимательно расспросив бабу о симптомах болезни, стал приготовлять лекарство, когда дверь аптеки снова отворилась и в нее вошел какой-то, по-видимому, прохожий, в длинном тулупе, в глубоко надвинутой на
голове шапке и темно-синих очках, скрывавших глаза.
— Нет, воля тут, ваше сиятельство, не графская, а ваша! — низко наклонив
голову, почти прошептала Настасья. — Коли вам я во всем открылась, значит, вашу волю мне и знать желательно, потому, коли узнает его сиятельство, что все я вам поведала, со света сживет меня, и сбежать мне куда сподручнее. Без вашей воли да без
слова вашего, что все, что я здесь вам ни говорила, в четырех стенах останется, я не жилица здесь, ваше сиятельство!
«Проклятая… — неслось в ее
голове. — Действительно, я проклятая, Акулина права, с избранной мною дороги поворота нет! — припомнились ей
слова Талицкого. — И он прав! — подумала она. — Значит, надо идти вперед, рука об руку с ним, только с ним, так как он один и остался около меня».
Вся кровь бросилась в
голову Зарудина при последних
словах приятеля.
Бледный, как смерть, положительно убитый полученным известием, дрожащим голосом повторил эти же самые
слова Николай Павлович и низко опустил
голову.
«Быть может, он и не виноват во многом, имея таких слепых исполнителей каждого брошенного им
слова, — мелькнуло в
голове Михаила Андреевича. — Но передо мной он виноват всецело!» — докончил он свою мысль.
Екатерина Петровна вздрогнула, как-то гадливо отодвинулась от своего непрошенного соседа, но не проронила ни
слова и не подняла
головы.
Ударами молота по
голове казались ей эти нежные
слова мужа.
Добавим лишь несколько
слов о судьбе приемного сына графа, Михаила Андреевича Шумского. После смерти Алексея Андреевича он тайно бежал из монастыря и целый год прожил в Грузине у вотчинного
головы Шишкина в качестве учителя его детей.
— Чего тут не уметь-то! — возразил Ванька, дерзко усмехаясь, и ушел в свою конуру. «Русскую историю», впрочем, он захватил с собою, развернул ее перед свечкой и начал читать, то есть из букв делать бог знает какие склады, а из них сочетать какие только приходили ему в
голову слова, и воображал совершенно уверенно, что он это читает!
Неточные совпадения
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в
голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и
слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.
И Дунька и Матренка бесчинствовали несказанно. Выходили на улицу и кулаками сшибали проходящим
головы, ходили в одиночку на кабаки и разбивали их, ловили молодых парней и прятали их в подполья, ели младенцев, а у женщин вырезали груди и тоже ели. Распустивши волоса по ветру, в одном утреннем неглиже, они бегали по городским улицам, словно исступленные, плевались, кусались и произносили неподобные
слова.
Сила Терентьев Пузанов при этих
словах тоскливо замотал
головой, так что если б атаманы-молодцы были крошечку побойчее, то они, конечно, разнесли бы съезжую избу по бревнышку.
На грязном
голом полу валялись два полуобнаженные человеческие остова (это были сами блаженные, уже успевшие возвратиться с богомолья), которые бормотали и выкрикивали какие-то бессвязные
слова и в то же время вздрагивали, кривлялись и корчились, словно в лихорадке.
— Да, да, прощай! — проговорил Левин, задыхаясь от волнения и, повернувшись, взял свою палку и быстро пошел прочь к дому. При
словах мужика о том, что Фоканыч живет для души, по правде, по-Божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели, закружились в его
голове, ослепляя его своим светом.