Неточные совпадения
В жизни
графа Аракчеева много найдем мы следов первых впечатлений, первого
взгляда на жизнь, которое получают дети в родительском доме. В нашем старом русском помещичьем быту можно было много встретить барынь богомольных и заботливых хозяек, но Елизавета Андреевна отличалась, особенно в то время, необыкновенною аккуратностью и педантичной чистотою, в которых она содержала свое хозяйство, так что один проезжий, побывав у нее в доме, назвал ее голландкою.
Он то и дело сам бросал
взгляды своих темно-синих глаз то на дверь, ведущую в кабинет
графа, то на другую, ведущую в переднюю.
Его присутствие в приемной
графа Алексея Андреевича было, видимо, не только не обычным, но даже совершенно неожиданным для бессменного в то время адъютанта
графа — Петра Андреевича Клейнмихеля, только что вошедшего в приемную и привычным
взглядом окинувшего толпу ожидавших приема.
Фон Зееман снова опустился на стул в прежней небрежной позе, не замечая устремленных на него испуганных
взглядов окружавшей его раболепной толпы, бывшей свидетельницей его беспримерной дерзости в отношении к адъютанту и любимцу
графа Алексея Андреевича — всемогущего любимца царя.
Граф Алексей Андреевич продолжал сидеть за письменным столом, угрюмо устремив
взгляд на двигавшуюся стрелку стоявших на письменном столе часов.
Граф Аракчеев, по-прежнему, не спуская
взгляда с циферблата часов и не поворачивая головы к вошедшему, слегка приподнял руку и ткнул молча пальцем в этот циферблат.
Граф бросил было на него грозный
взгляд своих тусклых глаз, но этот
взгляд встретился с глядевшими на него с мольбой глазами Талечки.
— Что с ней! Взаправду больна? — вскинул на него
граф проницательный
взгляд.
Граф метнул на жену проницательный
взгляд. Та сидела бледная, как смерть.
Когда могила была засыпана,
граф подал руку Наталье Федоровне и повел ее к карете. Садясь в нее, она обернулась, чтобы посмотреть на рыдающую мать, поддерживаемую под руки двумя незнакомыми ей генералами, и вдруг перед ней мелькнуло знакомое, но страшно исхудавшее и побледневшее лицо Николая Павловича Зарудина. В смущенно брошенном на нее украдкой
взгляде его прекрасных глаз она прочла всю силу сохранившейся в его сердце любви к ней, связанной навеки с другим, почти ненавистным ей человеком.
Графа раздражала апатичность Натальи Федоровны, он сознавал, что она чище, лучше его, что он все-таки виноват перед нею, и ему порой казалось, что она является воплощенным упреком его совести. В особенности он не мог выносить светлого
взгляда ее чудных, страдальческих глаз.
Орлиным
взглядом своим Клейнмихель тотчас открыл из дел покойницы преступную связь ее с Егором Егоровичем Воскресенским, а после того и до него с другими лицами. Настасья Федоровна, по присущей всем женщинам слабости, сохраняла письма своих любовников и даже оказалось, что нежные письма ее к
графу составлялись Воскресенским и другими, а затем ею лишь переписывались.
Граф Аракчеев, войдя в залу, остановился, суровым
взглядом обвел всех присутствующих, как будто отыскивая кого-то своим взором, и Хвостову показалось, что этот обзор окончился на нем.
Печальное происшествие 14 декабря, которое он своим зорким
взглядом провидел в течение десятка лет и старался предупредить, уничтожив в корне «военное вольнодумство», как он называл укоренявшиеся в среду русского войска «идеи запада», но находя постоянный отпор в своем государе-друге, ученике Лагарпа, сделало то, что люди, резко осуждавшие систему строгостей «графа-солдата», прозрели и открыто перешли на его сторону. Звезда его, таким образом, перед своим, как мы знаем, случайным закатом, блестела еще ярче.
Так решил
граф Аракчеев и начал припоминать все мелкие заботы, которыми окружала его эта женщина, угадывавшая его желания по
взгляду, по мановению его руки… Даже устранение с его пути Бахметьевой, устранение, несомненно, преступное, но явившееся единственным исходом, чтобы избегнуть громкого скандала, в его глазах явилось почти доблестным поступком Минкиной… Из любви к нему она не останавливалась перед преступлениями!..
— Вас,
граф, вероятно, немало удивило мое неожиданное посещение после стольких лет разлуки? — начала Наталья Федоровна после некоторого молчания под вопросительным, но далеко не суровым
взглядом Алексея Андреевича.
Кружок
графа состоял из немногих лиц: священник отец Иван, Федор Карлович фон Фрикен, продолжавший и после падения
графа сохранять к нему чисто сердечную привязанность, домашний врач
графа Семен Павлович Орлицкий, и два-три офицера из тех, которые, зная слабость Алексея Андреевича, даже беглым
взглядом не обращали внимания на Татьяну Борисовну.
Сплетня грузинской дворни о «дохтуре» и барышне или «ведьминой племяннице», как втихомолку звали грузинские дворовые и крестьяне Тятьяну Борисовну, дошла до
графа. Он понял ее только в том смысле, что между Орлицким и Танюшей начинаются «шуры-муры» и, конечно, тотчас принял решительные меры, особенно когда пойманные им на лету несколько
взглядов Татьяны Борисовны на доктора подтвердили основательность этой сплетни.
— Кто? — удивленно-вопросительным
взглядом окинул вошедшего с докладом лакея
граф Алексей Андреевич Аракчеев.
Граф говорить не мог и сидел с неотводно устремленным
взглядом на портрет покойного государя Александра Павловича, стоявшего у противоположной дивану стене.
Неточные совпадения
— Да вот что хотите, я не могла.
Граф Алексей Кириллыч очень поощрял меня — (произнося слова
граф Алексей Кириллыч, она просительно-робко взглянула на Левина, и он невольно отвечал ей почтительным и утвердительным
взглядом) — поощрял меня заняться школой в деревне. Я ходила несколько раз. Они очень милы, но я не могла привязаться к этому делу. Вы говорите — энергию. Энергия основана на любви. А любовь неоткуда взять, приказать нельзя. Вот я полюбила эту девочку, сама не знаю зачем.
— Вы влюблены в этого итальянца, в
графа Милари — да? — спросил он и погрузил в нее
взгляд и чувствовал сам, что бледнеет, что одним мигом как будто взвалил тысячи пуд себе на плечи.
— Что за мерзость, — закричал
граф, — вы позорите ваши медали! — И, полный благородного негодования, он прошел мимо, не взяв его просьбы. Старик тихо поднялся, его стеклянный
взгляд выражал ужас и помешательство, нижняя губа дрожала, он что-то лепетал.
Воспитывались со мной вместе и
графы и бароны; следовательно, мы в самом заведении вели жизнь веселую; езжали, знаете, по воскресеньям к француженкам и там приобрели мало-помалу истинный
взгляд на жизнь и ее блага.
Богатый
граф, лев, удостоил кинуть на вас благосклонный
взгляд — и вы растаяли, пали ниц перед этим мишурным солнцем; где стыд!!!