Неточные совпадения
Аракчеевы ведут свой дворянский
род от новгородца Ивана Степанова Аракчеева, которому за службу предков, отца и самого его в 1684 году
были пожалованы вотчины в тогдашнем Новгородском уезде, в Бежецкой пятине, в Никольском погосте.
Он
был сын любимого слуги покойного отца графа Алексея Андреевича — мать графа
была еще жива — Василия. Оставшись после смерти отца, горько оплаканного барином, круглым сиротою, так как его мать умерла вскоре после
родов, он
был взят в барский дом за товарища к молодому барчонку-первенцу, которому, как и ему, шел тогда второй год.
Любит ли он меня или нет, я должна помочь Кате в ее беде, я обещала ей и сделаю, я выскажу ему, что заставлять страдать ее, такую хорошую, добрую — грех, что он может убить ее своим невниманием,
быть может, умышленным; я читала, что мужчины практикуют такого
рода кокетство, он должен узнать ее, понять ее и тогда он оценит и ее, и ее чувство к нему…»
Во всем, начиная с белоснежной постели и кончая горкой красного дерева с зеркалами внутри и стеклянными стенками, наполненной разного
рода безделушками — видна
была рука боготворившей свою дочь матери.
Из всех рассказов о Настасье можно с достоверностью сказать разве только то, что она
была крестьянка, приобретенная Аракчеевым путем покупки, и вовсе не
была замужем. По словам Н. Отто, отец Настасьи, Федор Минкин, чуть ли не цыган
родом,
был кучером.
Несколько минут он, как бы что-то припоминая, простоял около письменного стола, почти бессмысленно оглядывая сделанные им приготовления, затем быстрыми шагами подошел к турецкому дивану, над которым на ковре развешены
были принадлежности охоты и разного
рода оружие, снял пороховницу, вынул из ягташа паклю для пыжа и также быстро вернулся к столу.
— Бедный мальчик! Я хотела просить вас, Алексей Андреевич, нельзя ли что-нибудь сделать для него, не оставаться же ему без
роду и племени… Я измучилась, думая, что с ним
будет, когда он вырастет…
Родом он
был из поповичей, что можно заключить и из его фамилии, но этим сведения о нем у любопытных графских дворовых и оканчивались, так как Петр не любил распространяться о своем прошлом.
Властность в каждом взгляде и движении, наряду с отсутствием напускной чопорности и жеманства — служили в Хвостовой признаками истой родовитости, да и на самом деле она
была последним отпрыском знатного, но обедневшего
рода князей Брянских. Все окружающие ее любили и все боялись ее сдержанного гнева, никогда даже не выражавшегося крикливою нотою.
На долю Шумского выпало сопутствовать ему. Чтобы занять и развлечь своего покровителя, которому делать всякого
рода неприятности
было для него весело, он начал напропалую кутить в дороге.
Кругом дома
был расположен просторный двор, поросший летом травою и кругом обнесенный службами, то
есть амбарами, погребами, кухнею, избами для дворовых и разного
рода клетушками. К одной стороне двора примыкал сад.
Он снова начал прибегать к спасительному вину, искать сильных, заглушающих этот внутренний голос, ощущений в игре в карты и рулетку, и в оргиях с женщинами, которых цинизм граничит с грацией, и в беспутстве которых
есть своего
рода поэзия, поэзия низменных душ.
Это безразличие перед жизнью и смертью, это скорей стремление к последней и пренебрежение опасностью,
быть может, и служили главною причиною его чудесного спасения — своего
рода несчастием, заключавшимся в возможности достигнуть того, чего желаешь.
Он понимал все роды и мог вдохновляться и тем и другим; но он не мог себе представить того, чтобы можно было вовсе не знать, какие
есть роды живописи, и вдохновляться непосредственно тем, что есть в душе, не заботясь, будет ли то, что он напишет, принадлежать к какому-нибудь известному роду.
— Говорил? Забыл. Но тогда я не мог говорить утвердительно, потому даже невесты еще не видал; я только намеревался. Ну, а теперь у меня уж есть невеста, и дело сделано, и если бы только не дела, неотлагательные, то я бы непременно вас взял и сейчас к ним повез, — потому я вашего совета хочу спросить. Эх, черт! Всего десять минут остается. Видите, смотрите на часы; а впрочем, я вам расскажу, потому это интересная вещица, моя женитьба-то, в своем то
есть роде, — куда вы? Опять уходить?
Семейство его, говорил он,
было родом из Канады; точно, в Канаде чуть ли не половину населения составляют потомки французских колонистов; его семейство из них-то и было, потому-то и фамилия у него была французского фасона, да и лицом он походил все-таки скорее на француза, чем на англичанина или янки.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого
рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Глеб — он жаден
был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С
родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!
Молчать! уж лучше слушайте, // К чему я речь веду: // Тот Оболдуй, потешивший // Зверями государыню, //
Был корень
роду нашему, // А
было то, как сказано, // С залишком двести лет.
Был господин невысокого
рода, // Он деревнишку на взятки купил, // Жил в ней безвыездно // тридцать три года, // Вольничал, бражничал, горькую
пил, // Жадный, скупой, не дружился // с дворянами, // Только к сестрице езжал на чаек; // Даже с родными, не только // с крестьянами,
Да
был тут человек, // Павлуша Веретенников // (Какого
роду, звания, // Не знали мужики, // Однако звали «барином».