Не имея возможности выслеживать государя Александра Павловича в его Капуе, то
есть на даче у Нарышкиных, граф Алексей Андреевич в то время, когда государь проводил время в обществе Марьи Антоновны, то беседуя с нею в ее будуаре, то превращаясь в послушного ученика, которому веселая хозяйка преподавала игру на фортепиано, то прогуливаясь с нею в ее раззолоченном катере по Неве, в сопровождении другого катера, везшего весь хор знаменитой роговой музыки, царский любимец нашел, однако, способ не терять Александра Павловича из виду даже и там, куда сам не мог проникнуть.
Неточные совпадения
В 1805 году Крестовский остров, ныне второстепенное место публичных гуляний, далеко не отличающееся никаким особенным изяществом,
был, напротив того, сборным пунктом для самой блестящей петербургской публики, которая под звуки двух или трех военных оркестров, гуляла по широкой, очень широкой, усыпанной красноватым песком и обставленной зелеными деревянными диванчиками, дороге, шедшей по берегу зеркальной Невы, в виду расположенных
на противоположном берегу изящных
дач камергера Зиновьева, графа Лаваля и Дмитрия Львовича Нарышкина, тогдашнего обер-егермейстера.
По воскресеньям же Крестовский остров делался центром сборища всего немецкого петербургского населения, часть которого угощалась в обширном деревянном трактире, находившемся
на берегу, совершенно напротив Зиновьевской
дачи, где
был перевоз от конца Зеленой улицы, так как в те времена о Крестовском мосте и помину не
было.
На берегу, или около той части берега, которая выходила напротив
дачи графини Лаваль, стояли летние деревянные горы, с которых беспрестанно слетали колясочки или кресельцы
на колесцах, и
на них сидели большею частью пары, причем дама помещалась у кавалера
на коленях и притом всегда жантильничала, выражая жантильность эту криками и визгами, между тем как кавалеры, обнаруживая чрезвычайную храбрость при слетании колесных саночек с вершины горы, заливались истерическим хохотом и сыпали бесчисленное множество немецких вицов, в остроумности которых вполне убеждены
были их творцы, молодые булочники, сапожники, портные, слесаря и прочие.
В один светлый петербургский вечер в июне месяце 1805 года, множество яликов и ялботов реяло по Неве от пристани в конце Зеленой улицы к той пристани, которая
была на Крестовском острове, насупротив Зиновьевой
дачи, почти
на том самом месте, где теперь тянется длинный деревянный Крестовский мост.
Прошло несколько месяцев.
На дворе стоял конец июля.
На даче одного из московских сановных тузов
был назначен бал, куда
была приглашена Хвостова с дочерью, а в качестве кавалера их должен
был сопровождать Василий Васильевич.
Со времени своего возвращения из-за границы Алексей Александрович два раза
был на даче. Один раз обедал, другой раз провел вечер с гостями, но ни разу не ночевал, как он имел обыкновение делать это в прежние годы.
Семья Трифонова
была на даче; заговорив Самгиных до отупения, он угостил их превосходным ужином на пароходе, напоил шампанским, развеселился еще более и предложил отвезти их к морскому пароходу на «Девять фут» в своем катере.
— Совсем не стоял, — крикнул Коля, — а совсем напротив: Ипполит у князя руку вчера схватил и два раза поцеловал, я сам видел, тем и кончилось всё объяснение, кроме того, что князь просто сказал, что ему легче
будет на даче, и тот мигом согласился переехать, как только станет легче.
В Мироновку он так и не попал, а пошел назад, к порубке. Ходьбы было не больше часа. В восьмом часу к чаю он
будет на даче. Глухонемой поглядел на него удивленными и добрыми глазами и вернулся к телеге.
Неточные совпадения
К счастью, покушение
было усмотрено вовремя, и заговор разрешился тем, что самих же заговорщиков лишили
на время установленной
дачи требухи.
Ливень
был непродолжительный, и, когда Вронский подъезжал
на всей рыси коренного, вытягивавшего скакавших уже без вожжей по грязи пристяжных, солнце опять выглянуло, и крыши
дач, старые липы садов по обеим сторонам главной улицы блестели мокрым блеском, и с ветвей весело капала, а с крыш бежала вода.
День скачек
был очень занятой день для Алексея Александровича; но, с утра еще сделав себе расписанье дня, он решил, что тотчас после раннего обеда он поедет
на дачу к жене и оттуда
на скачки,
на которых
будет весь Двор и
на которых ему надо
быть. К жене же он заедет потому, что он решил себе бывать у нее в неделю раз для приличия. Кроме того, в этот день ему нужно
было передать жене к пятнадцатому числу, по заведенному порядку,
на расход деньги.
Внешние отношения Алексея Александровича с женою
были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла в том, что он еще более
был занят, чем прежде. Как и в прежние года, он с открытием весны поехал
на воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним трудом здоровье и, как обыкновенно, вернулся в июле и тотчас же с увеличенною энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала
на дачу, а он остался в Петербурге.
Вместе с путешественником
было доложено о приезде губернского предводителя, явившегося и Петербург и с которым нужно
было переговорить. После его отъезда нужно
было докончить занятия будничные с правителем дел и еще надо
было съездить по серьезному и важному делу к одному значительному лицу. Алексей Александрович только успел вернуться к пяти часам, времени своего обеда, и, пообедав с правителем дел, пригласил его с собой вместе ехать
на дачу и
на скачки.