Неточные совпадения
— Я называю вещи их собственными именами. Я часто завидую вам, вашему спокойствию и чистой совести; я завидую
тому, что у вас есть… Ну, да это все равно! Нельзя и нельзя! — перебил он
сам себя злым голосом. — Не будем говорить об этом.
Почему я в
самом деле не спросил Бессонова? Я и теперь не могу ответить на этот вопрос. Тогда я еще ничего не понимал в отношениях его к Надежде Николаевне. Но смутное предчувствие чего-то необыкновенного и таинственного, что должно было случиться между этими людьми, уже и тогда наполняло меня. Я хотел остановить Бессонова в его горячей речи об оппортунизме, хотел прервать его изложение спора о
том, развивается ли в России капитализм или не развивается, но всякий раз слово останавливалось у меня в горле.
Зная уже давно, что легче «верблюду пройти в игольное ушко», чем женщине, вкусившей этого яда, вернуться к нормальной и честной жизни, и присматриваясь к ней
самой, я убедился, что в ней нет никаких задатков для
того, чтобы она могла составить исключение из общего правила, и с болью в душе я решил предоставить ее судьбе.
Я писал ей обо всем, что думал и чувствовал, и разве только
то, чего я
сам не подозревал в душе или в чем не сознавался перед
самим собою, хотя смутно чувствовал, не попадало в мои длинные письма.
Из дневника Бессонова. Я жду, что будет. Я был недавно там и видел их вместе. Всей силы воли, какая у меня есть, было недостаточно, чтобы продолжать носить на себе надетую мною маску равнодушия и вежливости: я почувствовал, что если пробуду еще четверть часа,
то сброшу ее и покажу им
самого себя.
Я
сам, три года
тому назад, видел в ней что-то не совсем обыкновенное, редко встречающееся среди женщин в ее положении.
— Разве ты не делаешь
того же
самого? — продолжал Сенечка. — Разве твоя картина не
тот же вопрос? Разве ты знаешь, хорошо ли поступила эта женщина? Ты заставишь думать людей, вот и все. И кроме эстетического чувства, которое возбуждает всякая картина и которое одно,
само по себе, стоит не очень-то много, не в этом ли смысл
того, над чем мы трудимся?
Гельфрейх достал где-то для Надежды Николаевны огромную рукопись, содержавшую в себе проект какого-то важного лица, — проект, по которому Россия должна была быть облагодетельствована в
самом непродолжительном времени, и она переписывала ее щегольским крупным почерком. Так как облагодетельствование России требовало большой работы мысли,
то проект исправлялся и дополнялся без конца и, кажется, и до сих пор не приведен к окончанию. Кто-то переписывает его теперь, после Надежды Николаевны?
Она жила в
той же
самой маленькой комнате, куда переехала, скрывшись от нас.
Я,
тот самый я, который гордился
тем, что имею характер в наше бесхарактерное время, смят и уничтожен налетевшей бурей…
Три года
тому назад все было возможно и легко. Я лгал в этом
самом дневнике, когда писал, что отказался от нее, потому что увидел невозможность спасти. Если не лгал,
то обманывал себя. Ее легко было спасти: нужно было только наклониться и поднять ее. Я не захотел наклониться. Я понял это только теперь, когда мое сердце болит любовью к ней. Любовью! Нет, это не любовь, это страсть безумная, это пожар, в котором я весь горю. Чем потушить его?
Милка, которая, как я после узнал, с
самого того дня, в который занемогла maman, не переставала жалобно выть, весело бросилась к отцу — прыгала на него, взвизгивала, лизала его руки; но он оттолкнул ее и прошел в гостиную, оттуда в диванную, из которой дверь вела прямо в спальню.
Имел я тоже случай тогда до подробности разузнать о сцене в конторе квартала, тоже случайно-с, и не то чтобы так мимоходом, а от рассказчика особенного, капитального, который, и
сам того не ведая, удивительно эту сцену осилил.
В качестве генеральского сына Николай Петрович — хотя не только не отличался храбростью, но даже заслужил прозвище трусишки — должен был, подобно брату Павлу, поступить в военную службу; но он переломил себе ногу в
самый тот день, когда уже прибыло известие об его определении, и, пролежав два месяца в постели, на всю жизнь остался «хроменьким».
Сбежал он вниз к воде, люди видели, сплеснул руками, у
самого того места, где паром пристает, да ужаснулся, что ли, перед водой — стал как вкопанный.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния…
Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки,
то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек,
то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Добро бы было в
самом деле что-нибудь путное, а
то ведь елистратишка простой!
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в
самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не
те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Городничий.
Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь
сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Кроме
того, дурно, что у вас высушивается в
самом присутствии всякая дрянь и над
самым шкапом с бумагами охотничий арапник.