Хотелось домой идти одной, но пришлось
идти с ребятами, и по дороге спорила, что-то доказывала, горячилась. А потом, дома, было на душе очень грустно, и даже немножко поплакала в подушку, когда все в квартире заснули. Должно быть, чтобы быть великим шарлатаном, нужно иметь в душе великую грусть.
Неточные совпадения
Дневник! Я расскажу тебе на ухо то, что меня мучает: я б-о-ю-с-ь своей аудитории. Перед тем как
идти к
ребятам, что-то жалобно сосет в груди. Я неплохо готовлюсь к занятиям, днями и вечерами просиживаю в читальне Московского комитета, так что это не боязнь сорваться, не ответить на вопросы, а другое. Но что? Просто как-то неудобно: вот я, интеллигентка, поварилась в комсомоле, начиталась книг и
иду учить рабочих
ребят. Пробуждать в них классовое сознание. Правильно ли это?
Вечером ездили на Брянский вокзал [Теперь Киевский вокзал.] провожать наших
ребят, командированных на работу в деревне. Ждали отхода поезда
с час. Дурака валяли, лимонадом обливались, вообще было очень весело. Назад вместе
шли пешком вдвоем. Перешли Дорогомиловский мост [Теперь Бородинский мост.], налево гранитная лестница
с чугунными перилами — вверх, на Варгунихину горку, к раскольничьей церкви.
Вот мерзавец! А сам на собраниях распинается за генеральную линию и оппозиционеров кроет, да
с такой руганью, что даже
ребята его останавливают. Я вышла в коридор, поглядела внимательно на Шерстобитова и
пошла домой.
12 февр. — Здорово сегодня на бюро поспорили
с Борисом Ширкуновым. Я считаю неправильным, что так много
ребят на вузовской работе. Нужно больше
посылать на вневузовскую работу, в производственные ячейки, особенно на пропагандистскую работу. И без того разверстку райкома еле-еле выполнили. Все себя обслуживаем, а обслужить никак не можем. Много у нас не работы, а суеты и видимости одной.
Ребята нынче гуляли.
С пяти часов пили в пивной на Сокольничьем проезде, — Спирька, Юрка и еще два заводских парня: Буераков и Слюшкин. Вышли шатаясь.
Пошли по бульвару. Кепки на затылках, козырьки в небо. Ни перед кем не сторонились, сталкивали плечами прохожих
с пути и как будто не слышали их ругательств.
С особенным удовольствием толкали хорошо одетых женщин и мужчин в очках, не в рабочих кепках.
Трое остальных
шли по шоссе Камер-Коллежского Вала и пели «По морям». Ветер гнал по сухой земле опавшие листья тополей, ущербный месяц глядел из черных туч
с серебряными краями. Вдруг в мозгах у Юрки зазвенело, голова мотнулась в сторону, кепка слетела. Юрка в гневе обернулся. Плотный парень в пестрой кепке второй раз замахивался на него. Юрка отразил удар, но сбоку получил по шее. Черкизовцев было человек семь-восемь. Они окружили заводских
ребят. Начался бой.
История
с Юркой взволновала весь комсомол. В партийной ячейке
шли возмущенные разговоры о том, что
ребята в комсомоле совсем распустились, развиваются прогулы, хулиганство, рвачество, никакого отпора этому не дается, воспитательной работы не ведется. Секретаря комсомольской ячейки Дорофеева вызвали в райком и здорово намылили голову.
— Ну что? Не так я говорил? Откуда мы машины возьмем, — ткацкие там, прядильные и разные другие? Весь век из-за границы будем выписывать? Вот почему весь центр внимания должен уделиться на чугун, на сталь, на машины. Научимся машины делать, тогда будет тебе и сатинет на рубашку, и драп на пальто. Ну, спасибо вам.
Пойдем,
ребята… А то, может,
с нами чайку попьете, товарищ Ратникова?
До поздней ночи горел огонь в окнах сельсовета.
Шло горячее совещание
ребят с местным активом и беднотой.
Только Юрка не совсем подходил к общей компании. Что
с ним такое сталось? Работал вместе со всеми
с полною добросовестностью, но никто уже больше не видел сверкающей его улыбки. По вечерам, после работы, когда
ребята пили чай, смеялись и бузили, Юрка долго сидел задумавшись, ничего не слыша. Иногда пробовал возражать Ведерникову. Раз Ведерников
послал ребят в соседнюю деревню раскулачить крестьянина, сына кулака. Юрка поехал, увидел его хозяйство и не стал раскулачивать. Сказал Ведерникову...
В помещении одинцовской школы заседала приехавшая вчера комиссия по чистке аппарата.
Ребята из бригады
пошли для развлечения послушать. Чистили местного учителя Богоявленского. Маленький человечек
с маленьким красным носиком,
с испуганными глазами и испуганной бороденкой.
Неточные совпадения
Что шаг, то натыкалися // Крестьяне на диковину: // Особая и странная // Работа всюду
шла. // Один дворовый мучился // У двери: ручки медные // Отвинчивал; другой // Нес изразцы какие-то. // «Наковырял, Егорушка?» — // Окликнули
с пруда. // В саду
ребята яблоню // Качали. — Мало, дяденька! // Теперь они осталися // Уж только наверху, // А было их до пропасти!
Катавасов, войдя в свой вагон, невольно кривя душой, рассказал Сергею Ивановичу свои наблюдения над добровольцами, из которых оказывалось, что они были отличные
ребята. На большой станции в городе опять пение и крики встретили добровольцев, опять явились
с кружками сборщицы и сборщики, и губернские дамы поднесли букеты добровольцам и
пошли за ними в буфет; но всё это было уже гораздо слабее и меньше, чем в Москве.
Ее сомнения смущают: // «
Пойду ль вперед,
пойду ль назад?.. // Его здесь нет. Меня не знают… // Взгляну на дом, на этот сад». // И вот
с холма Татьяна сходит, // Едва дыша; кругом обводит // Недоуменья полный взор… // И входит на пустынный двор. // К ней, лая, кинулись собаки. // На крик испуганный ея //
Ребят дворовая семья // Сбежалась шумно. Не без драки // Мальчишки разогнали псов, // Взяв барышню под свой покров.
Пейзаж портили красные массы и трубы фабрик. Вечером и по праздникам на дорогах встречались группы рабочих; в будни они были чумазы, растрепанны и злы, в праздники приодеты, почти всегда пьяны или выпивши,
шли они
с гармониями,
с песнями, как рекрута, и тогда фабрики принимали сходство
с казармами. Однажды кучка таких веселых
ребят, выстроившись поперек дороги, крикнула ямщику:
Нехлюдов посидел несколько времени
с стариком, который рассказал ему про себя, что он печник, 53 года работает и склал на своем веку печей что и счету нет, а теперь собирается отдохнуть, да всё некогда. Был вот в городе, поставил
ребят на дело, а теперь едет в деревню домашних проведать. Выслушав рассказ старика, Нехлюдов встал и
пошел на то место, которое берег для него Тарас.