Неточные совпадения
Мирно
сидели за столом, ели жареную гуттаперчу, потом стали пить кофе. Лелька рассказывала, как они у себя, на факультете, вычистили целую компанию помещичьих и поповских сынков и дочек.
Мама загорелась, вытаращила глаза, спросила...
(Почерк Нинки.) — Я не понимаю
маму: все-таки она была революционеркой. Как она может иметь общение с той беспартийной шпаной, которая забилась от октябрьского нашего вихря в щелки всяких художественных и краеведческих музеев? Вчера
сидел у нее один такой, — корректный, «вы изволили сказать», только крахмального воротничка не хватало.
Но одну подробность я слишком запомнил:
мама сидела на диване, а влево от дивана, на особом круглом столике, лежал как бы приготовленный к чему-то образ — древняя икона, без ризы, но лишь с венчиками на главах святых, которых изображено было двое.
На другое утро
мама сидела под окошком и, глядя на проходящие толпы, утирала слезы платком. Не помню последовательности погребальной процессии, но я уже знал, что вскорости повезут тело государя Александра Павловича.
Неточные совпадения
— Я очень рада, что уговорила его завтра собороваться, — говорила она,
сидя в кофточке пред своим складным зеркалом и расчесывая частым гребнем мягкие душистые волосы. — Я никогда не видала этого, но знаю,
мама мне говорила, что тут молитвы об исцелении.
— Просто — тебе стыдно сказать правду, — заявила Люба. — А я знаю, что урод, и у меня еще скверный характер, это и папа и
мама говорят. Мне нужно уйти в монахини… Не хочу больше
сидеть здесь.
Мама, стоявшая подле него, уже несколько раз взглядывала на окно с беспокойством; просто надо бы было чем-нибудь заслонить окно совсем, но, чтоб не помешать разговору, она вздумала попробовать оттащить скамеечку, на которой
сидел Макар Иванович, вправо в сторону: всего-то надо было подвинуть вершка на три, много на четверть.
— Ох, ты очень смешной, ты ужасно смешной, Аркадий! И знаешь, я, может быть, за то тебя всего больше и любила в этот месяц, что ты вот этакий чудак. Но ты во многом и дурной чудак, — это чтоб ты не возгордился. Да знаешь ли, кто еще над тобой смеялся?
Мама смеялась,
мама со мной вместе: «Экий, шепчем, чудак, ведь этакий чудак!» А ты-то
сидишь и думаешь в это время, что мы
сидим и тебя трепещем.
Я
сидел налево от Макара Ивановича, а Лиза уселась напротив меня направо; у ней, видимо, было какое-то свое, особое сегодняшнее горе, с которым она и пришла к
маме; выражение лица ее было беспокойное и раздраженное.