Неточные совпадения
Она была такая же стройная, как Донька… Эта осинка стоит тут, ее сечет градом, треплет ветром,
ребята обламывают на ней ветки, а она стоит, робкая и тихая, и
с нерассуждающею покорностью принимает все, что на нее посылает судьба. Придет чужой человек, подрубит топором ее стройный ствол, и
с тою же покорностью она упадет на землю, и
останется от нее только сухой, мертвый пенек.
Неточные совпадения
— Нет, погоди-ка! Кто родит — женщина? Кто ребёнку душу даёт — ага? Иная до двадцати раз рожает — стало быть, имела до двадцати душ в себе. А которая родит всего двух
ребят, остальные души в ней
остаются и всё во плоть просятся, а
с этим мужем не могут они воплотиться, она чувствует. Тут она и начинает бунтовать. По-твоему — распутница, а по должности её — нисколько.
— Ладно, далеко не убежит! — сказал Федот Кузьмич. — Пачпорта не успел захватить. Искать надо в Комареве либо в Болотове: дальше не пойдет, а может статься, и весь в реке Оке
остался… Завтра все объявится, на виду будет!.. Добро хошь этого-то молодца скрутили: придем не
с пустыми руками… Веди его,
ребята!
— Нет, вишь ты, пришли это они
с нашими
ребятами… те
остались дома, а эти в Сосновку пришли; они все рассказали…
Он, врач-то, все слушает и все поддакивает: «Да, да, говорит, хорошо, очень хорошо, очень хорошо», как малым
ребятам, а врачиха-то не вытерпела, вздернула своей мордочкой да как отрежет нам
с Гаврилой: «Все это паллиативы…» И он тоже: «Это, говорит, действительно паллиативы», а врачиха и давай нас обстригать
с Гаврилой, так отделала, что небу жарко, а в заключение улыбнулась и прибавила: «Большие вы идеалисты, господа!» Я и рот растворил, а Гаврила мой справился и говорит: «Ничего, мы
останемся идеалистами…» Так мы и
остались с Гаврилой и совсем разошлись
с современным поколением: они сами по себе, а мы сами по себе.
Ну, сели, поехали. До свету еще часа два
оставалось. Выехали на дорогу,
с версту этак проехали; гляжу, пристяжка у меня шарахнулась. Что, думаю, такое тут? Остановил коней, оглядываюсь: Кузьма из кустов ползет на дорогу. Встал обок дороги, смотрит на меня, сам лохмами своими трясет, смеется про себя… Фу ты, окаянная сила! У меня и то кошки по сердцу скребнули, а барыня моя, гляжу, ни жива ни мертва…
Ребята спят, сама не спит, мается. На глазах слезы. Плачет… «Боюсь я, говорит, всех вас боюсь…»