Неточные совпадения
Через минуту главный
врач стоял перед корпусным командиром, вытянувшись и приложив
руку к козырьку. Генерал сурово сказал ему что-то и вместе с начальником штаба ушел в свой вагон.
Подали наш поезд. В вагоне было морозно, зуб не попадал на зуб,
руки и ноги обратились в настоящие ледяшки. К коменданту пошел сам главный
врач требовать, чтобы протопили вагон. Это тоже оказалось никак невозможно: и вагоны полагается топить только с 1-го октября.
Шли слухи, что из строя выбыло уж двадцать тысяч человек, что речка Шахе алеет от крови, а мы кругом, десятки
врачей, сидели сложа
руки, без всякого дела.
От китайских могил скакали прочь два казака, вкладывая на скаку шашки в ножны. Наши солдаты держали за
руки бледного артиллериста, перед ним стоял главный
врач. У конической могилы тяжело хрипела худая, черная свинья; из-под левой лопатки текла чернеющая кровь.
Над головой наклонившегося
врача равномерно тряслись скрюченные пальцы дрожащих от боли
рук, слышались протяжные всхлипывания.
— Что делаем? Записываем проезжающих раненых, — с усмешкою отвечали
врачи. — То и дело телеграммы: «Немедленно всех эвакуировать»… Записанные ставятся на довольствие. А на довольствие каждого нижнего чина полагается шестьдесят копеек в сутки, на довольствие офицера — рубль двадцать копеек. Смотрители ходят и потирают
руки.
Главный
врач равнодушно брал в
руки счет и рассматривал его.
В конверт, вместе с этим письмом, Брук предусмотрительно вложил еще пустой конверт, — «может быть, у Давыдова не окажется под
рукою конверта». Солдат отнес письмо главному
врачу, тот сказал, что ответа не будет.
Смотритель был бездеятелен и ленив; юркому, деловитому главному
врачу это было только выгодно, всю хозяйственную часть он забрал в свои
руки.
Главный
врач в недоумении развел
руками, объяснил корпусному
врачу, в чем дело, и сказал, что не считает генерала Трепова компетентным делать
врачам выговоры в области медицины; не телеграфировал он о полученном выговоре из чувства деликатности, не желая в официальной бумаге ставить начальника санитарной части в смешное положение. Корпусному
врачу только и осталось, что перевести разговор на другое.
Но в
руке уж начиналась гангрена. Когда генерал вышел из офицерской палаты, наш главный
врач сказал ему...
Подали двенадцать повозок. Лошади фыркали и ржали, мелькали фонари. Офицеры в своей палате играли в преферанс; поручик Шестов, с
рукою на черной перевязи, лежал в постели и читал при свечке переводный роман Онэ. Главный
врач сказал офицерам, чтоб они не беспокоились и спали ночь спокойно, — их он успеет отправить завтра утром.
Бледный казак с простреленною грудью трясся на верху нагруженной двуколки, цепляясь слабеющими
руками за веревки поверх брезента. Два солдата несли на носилках офицера с оторванною ногою. Солдаты были угрюмы и смотрели в землю. Офицер, с безумными от ужаса глазами, обращался ко всем встречным офицерам и
врачам...
— Вы знаете, у нас получилось такое впечатление, — главному
врачу очень хотелось, чтоб денежный ящик попал в
руки японцев…
— Когда она была учительницей на донецком руднике, она публично не подала
руки врачу, присутствовавшему при смертной казни; ее тогда уволили за это и выслали из донецкого края. Что же, и теперь она не подает руки людям, причастным к казням?
Неточные совпадения
Он усердно тянул ее за юбку, в то время как сторонники домашних средств наперерыв давали служанке спасительные рецепты. Но девушка, сильно мучаясь, пошла с Грэем.
Врач смягчил боль, наложив перевязку. Лишь после того, как Бетси ушла, мальчик показал свою
руку.
Призвали наконец и доктора, который своим появлением только напугал больную. Это был один из тех неумелых и неразвитых захолустных
врачей, которые из всех затруднений выходили с честью при помощи формулы: в известных случаях наша наука бессильна. Эту формулу высказал он и теперь: высказал самоуверенно, безапелляционно и, приняв из
рук Степаниды Михайловны (на этот раз трезвой) красную ассигнацию, уехал обратно в город.
Так он вошел в дом, где остановился генерал — губернатор. Минуты через три он вышел оттуда в сопровождении помощника исправника, который почтительно забегал перед ним сбоку, держа в
руке свою фуражку, и оба пошли к каталажке. Помощник исправника открыл дверь, и директор вошел к ученику. Вслед за тем прибежал гимназический
врач в сопровождении Дитяткевича, и другой надзиратель провел заплаканную и испуганную сестру Савицкого…
— А мы здесь только что злословили вас, доктор, — проговорил Зарницын, протягивая
врачу свою
руку.
Краснов махает
рукой и с словами:"Ну, теперь началась белиберда!" — отпускает женщину-врача. Но через месяц губернатор опять шлет за ним.